Прежде Шарко пользовался услугами проституток, однако врожденная брезгливость мешала ему как следует насладиться трепещущей плотью. Мало ли кто прикасался к продажным телам с бритыми лобками? Совсем другое дело – массажистки. Чистенькие, опрятные, пахнущие кремами, мылом и свежестью. Обычно они пугались, начинали верещать и отбиваться, а потом рыдали, разглядывая отметины зубов на своей коже, но щедрая премия помогала уладить конфликт. Некоторые даже предлагали повторить, хотя Шарко было достаточно одного раза. По правде говоря, он опасался, что при повторном сеансе не сумеет сдержаться и, сомкнув челюсти на человеческой плоти, уже не разожмет их, покуда не добьется того, к чему подталкивает темный инстинкт.
Терзая женщин, покусывая их за шеи, плечи и груди, он достигал столь бурного оргазма, что потом долго еще чувствовал себя разбитым и опустошенным. Иногда ему снилось, как он сидит над распростертым женским телом и воет на луну, прерывая это занятие лишь для того, чтобы облизать окровавленные губы. Вздор. Темные игры подсознания. Наяву ничего подобного не происходило и никогда не произойдет.
Беспрестанно почесываясь, Шарко встал, прошелся по площадке и остановился над неподвижным трупиком осы. Вокруг нее уже суетились муравьи.
«Каждый спешит урвать свое, – подумал Шарко. Растер подошвой осу вместе с муравьями и мысленно добавил: – Но не каждому суждено достичь успеха».
Гадая, что за массажистка подвернется ему на будущей неделе, в главную лунную ночь месяца, Шарко натянул шорты и побрел к дому. Несмотря на жару, он испытывал сильнейший голод. Прямо-таки зверский голод. Волчий.
Глава 9
Шаг в пропасть
1
Татьяна Токарева не умела делать массаж и понятия не имела, что очень скоро ей придется освоить это древнее искусство. Бездетная, незамужняя, а теперь еще и безработная, она была очень одинока и в своем возрасте вряд ли могла рассчитывать на какие-то приятные сюрпризы от судьбы. Но за полтора часа до свидания в Александровском саду она неожиданно поняла, что сегодня наконец произойдет нечто такое, что в корне изменит ее унылое существование. Ощутив это предчувствие, она стала его лелеять в своей душе, опасаясь, чтобы оно ее не покинуло.
Была ли она хоть раз по-настоящему счастлива за последние десять лет жизни? Ни единой минуты! С тех пор как, двадцатилетней, она пережила разочарование в любви, она не знала счастья. Близость с мужчинами не то чтобы отталкивала Таню, но и не дарила ей тех волшебных переживаний, о которых без конца говорят, пишут и снимают кино. Однажды любовник назвал ее бревном, и, хотя это ужасно оскорбило Таню, в глубине души она понимала, что ведет себя в постели пассивно и равнодушно. Может быть, ей просто не повстречался тот, кому хотелось бы отдаться со всей страстью, раз и навсегда, без остатка? Не слишком ли большие запросы? Ведь живут же другие женщины с нелюбимыми мужьями. Почему же Таня возомнила себя какой-то особенной? Какого рожна было нужно этой женщине с чистыми голубыми глазами ребенка? Неизвестно. Очевидно, она и сама не сумела бы дать исчерпывающий ответ. Однако, посмотревшись в зеркало, она торжественно пообещала своему отражению:
– Что-то произойдет! Не может не произойти, потому что не бывает так, чтобы плохое длилось вечно.
Зеркальная копия не перечила хозяйке, расчесывая перед зеркалом тщательно вымытые, подвитые на концах волосы. На фоне пунцовых штор Таня выглядела слегка осунувшейся и бледноватой, но знала, что, выйдя из спальни в большой мир, она преобразится. Что бы там ни было, а вчерашний знакомый и его неизвестный товарищ вызывали любопытство, а значит, и желание понравиться.
«Тем лучше, – говорила себе Таня, придирчиво поправляя складки на голубом сарафане с открытыми плечами. – Пусть этот Иван Долото будет грубияном в полном соответствии со своей корявой фамилией, лишь бы не ценителем корейской кухни или офисным клерком. Надоели… Если эти ребята говорят правду, то я, пожалуй, рискну. Мне непременно нужно самоутвердиться, пусть даже таким сомнительным образом. Иначе закисну в старых девах».
Опасаясь утратить недавнюю решимость, Таня вышла на улицу, хотя первоначально намеревалась явиться на свидание с пятнадцатиминутным опозданием. Ей не хватило выдержки. Кто способен задержать полет стрелы, выпущенной из лука? Именно так ощущала себя Таня – в свободном полете. Знать бы только, чем завершится он, свободный полет? Попаданием в цель или обескураживающим промахом?
2
Явившись в Александровский сад, она расположилась таким образом, чтобы солнце не светило прямо в глаза и чтобы видеть Кремлевскую стену.
Мимо проходили люди. Какой-то кавказец покосился на скучающую женщину, привлеченный ее красотой и одиночеством. Он кашлянул, присел на краешек той же скамьи, на которой сидела Таня, и заговорил:
– Какой погода хороший, слушай. Такой погода гулять и гулять.
Таня так злобно поглядела на него, что он поднялся и пошел прочь.
«Вот очередной пример, – сказала она себе, – почему, собственно, я прогнала этого джигита? Видный мужик, а если в нем что-то и раздражает, то это дурацкий акцент, из-за которого чувствуешь себя героиней пошлого анекдота. Почему же я сижу, как сова, одна? Зачем вычеркнула себя из жизни? Этого Ивана со столярной фамилией до сих пор нет, очень может быть, что он так и не появится. Пора уходить».
Тут она повернулась и увидела на своей скамейке незнакомца, умудрившегося подсесть совершенно незаметно и бесшумно. Был он загорелым, моложавым, несмотря на морщины, а одет так небрежно, как может позволить себе только очень хорошо сложенный и очень уверенный в себе мужчина.
3
– Вы меня удивили, – произнес он вместо приветствия.
– Чем же? – спросила Таня, которая тоже решила не здороваться.
– Вы явились на пять минут раньше, а не позже, как этого следовало ожидать от женщины.
– Досадное недоразумение. Я неправильно рассчитала время, которое следует затратить на дорогу сюда. – Таня улыбнулась. – Вообще-то я собиралась опоздать, только не на пять минут, а на все пятнадцать.
– С вами приятно иметь дело, – улыбнулся мужчина в ответ.
– Ради этого вы и пришли, не так ли? Чтобы получить удовольствие.
– Честна, прямолинейна и остра на язык. Вы превзошли мои ожидания, Таня.
– Спасибо на добром слове, Ваня.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Иваном. Вас не затруднит усвоить это с первого раза?
– Не затруднит, – с видом светской дамы наклонила голову Таня. – Тем более что второго раза не будет. Вряд ли мы с вами когда-нибудь свидимся снова.
– А вот я убежден в обратном, – произнес Иван. – И поэтому хочу пригласить вас в гости.
Он улыбнулся углом рта.
– Что вы несете, – возмутилась Таня, – какие гости?
