Книга Матёрый, страница 29. Автор книги Сергей Донской

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Матёрый»

Cтраница 29

– Что ты там вякаешь? – донеслось с соседской территории. – Чем-то недоволен?

Это опять подал голос баскетболист. Не поворачиваясь к нему лицом, Громов бросил через плечо:

– На то, чтобы вы убрали за собой и все как следует подчистили, вам даётся ровно сорок восемь часов.

– А потом?

Громов опять не потрудился взглянуть в ту сторону, откуда прозвучала насмешливая реплика.

– Привлекать к работе строителей запрещается, – сказал он. – Кто нагадил, тот и убирает.

– Ща! Разогнались!

Громов пожал плечами: моё дело – предупредить, а дальше – дело хозяйское. Молча зашагал к машине, невольно прислушиваясь к издевательскому смеху за спиной и лихим угрозам порвать его, как Тузик – грелку. Тузики – это они. Шавки. Устроить им ещё одну показательную взбучку? Глупо, не мальчик же он в конце концов, чтобы махать кулаками по всякому поводу. Проучить зарвавшихся парней можно будет и без рукоприкладства. А ещё разумнее – забыть об их существовании. Попытаться, во всяком случае.

– Ну, скорее же! – Поджидавшая Громова Людмила нетерпеливо приплясывала возле запертой машины. В иной ситуации её бесконечные понукания привели бы к прямо противоположному эффекту, но в голосе матери звучало столько неподдельной тревоги, что её было легко понять и простить.

– Едем прямо? – уточнил Громов, когда вывел «семёрку» из двора на узенькую улочку между, заборами.

– Да! Только быстрее, быстрее!

Она едва сдерживала панику, а Громов очень надеялся, что отдых пока не окончательно испорчен. Девочка найдётся, соседские забияки улягутся спать.

Все будет хорошо.

На выезде из посёлка торчал бутылочно-зелёный «Мерседес» с распахнутыми дверцами. Неподалёку два похожих друг на друга крепыша занимались тем, что стягивали створки ворот, просевшие на проржавевших петлях. «Семёрка» проскочила между ними, чудом сохранив свои бока в целости и неприкосновенности. Заунывный скрип ворот, проводивший её, не понравился Громову. Что-то в этой мелочи было странное, настораживающее. Едва машина успела проехать сотню метров по грунтовке, как Людмила прихватила ногтями его локоть и закричала:

– Тормози! Вот наша машина!… И Эллочка рядом…

Потом Громов стоял поодаль, а она тормошила дочь и, чуть не плача, сыпала беспорядочными вопросами:

– Что?.. Что произошло?.. Ты плакала?.. Почему?..

Девочка молчаливой куклой моталась в материнских руках, а взгляд её был остановившимся, неживым.

– Да что с тобой? – в отчаянии вскрикнула Людмила, падая перед дочерью на колени. – Тебя обидели? Скажи, обидели? Ну, хоть что-нибудь скажи, не молчи!

Все тот же отсутствующий взгляд широко открытых детских глаз, устремлённых в неизвестную даль.

– Ладно, – сдалась Людмила, устало выпрямившись и убрав с лица растрепавшиеся волосы. – Поехали домой, там разберёмся. Ты успокоишься, и мы обо всем поговорим спокойно, да? Садись в машину, Эльчонок. И Тошку не забудь. Куда он, кстати, подевался?

– Т-тошка, – вдруг эхом откликнулась девочка и прерывисто вздохнула.

– Он оторвал ему голову и с-сказал, что ест собак.

– Кто? Кто здесь был?

– Н-не знаю. У него на губах белая слюна. К-как пена. – Из-за заикания почти каждое слово давалось девочке с трудом, но эти усилия, похоже, помогали ей приходить в себя.

– Он тебя обидел? – спросила Людмила неестественно высоким голосом. – Он тебя трогал?

Громов шагнул поближе, чтобы расслышать ответ.

– Он м-меня не тр… не трогал, – сказала девочка, содрогнувшись на середине фразы всем тельцем. – Просто он с-сказал, что мне тоже голову оторвёт, если… если…

Поток бурных детских слез разом прорвал невидимую плотину, сдерживавшую боль и отчаяние. Первый настоящий ужас. Первое предательство близких.

Потеря любимого существа. Все впервые, все взаправду, не понарошку.

Долго смотреть, как безутешно рыдает маленькая девочка, обхватившая ручонками мать, Громов не смог – увёл взгляд в сторону, задержав его на багровых предзакатных облаках, которые застыли на горизонте в величественном безмолвии подобно грандиозному театральному занавесу. Что за режиссёр придумал всю эту безумную постановку? Неужели ему до сих пор не надоело любоваться человеческими слезами и кровью? Веками. Тысячелетиями.

Прямо на глазах вечернее небо неуловимо меняло свой цвет. Устав притворяться безмятежно-голубым, оно спешило превратиться в бездонную чёрную пустоту, готовую поглотить всех скопом и поодиночке.

На фиолетовом пологе проклюнулась первая звёздочка, когда Эллочка наконец выплакала все свои недавние страхи и обрела способность говорить внятно. С окаменевшим лицом Громов слушал её голосок, все реже прерывавшийся всхлипываниями:

– Он, этот ч-человек, сказал, чтобы мы убирались отсюда… Потому что в с-следуюший раз будет ещё хуже… Он найдёт меня опять, если ты и дядя Русик не послушаетесь… И тогда… И тогда…

– Ты слышишь? – этим нервным возгласом Людмила призывала Громова в свидетели.

Он молча кивнул и мысленно сказал себе; ну вот, кажется, ты влип в совершенно не касающуюся тебя историю, братец. И поделом. Какого черта ты предложил посторонней женщине войти? Сначала все они входят в твой дом, а потом – в твою жизнь. Если бы ты вежливо отправил заскучавшую дамочку обратно, ничего не случилось бы. У каждого своя жизнь.

У тебя были твоё пиво, твои книги, твоё одиночество. А теперь – конец всему. Ты здесь, ты все знаешь и позабыть теперь ничего не сумеешь.

Выслушав свой внутренний голос, Громов нахмурился. Да, он был здесь, а всего в нескольких шагах от него находились попавшие в беду женщины, и одна из них, старшая, уговаривала маленькую успокоиться, заодно утешая себя:

– Ничего, Эллочка, ничего… Все будет хорошо…

– Не будет! – крикнула девочка тоненько. – Не будет хорошо, пока ты мне не дашь с-слово, что мы сделаем так, как нам б-было велено! Обещаешь, мама?

Людмила решительно тряхнула волосами:

– Я обещаю, Эльчонок, что больше такое не повторится. Никогда! Вот это я тебе твёрдо обещаю.

– Нет! – Детский голосок негодующе прорезал вечернюю тишину. – Ты про д-дачу пообещай! Как будто она с… с… сгорела! Как будто её больше нет и никогда не будет!

– Гори она синим пламенем! – согласилась Людмила после недолгого раздумья. – Продадим её и – дело с концом. А сейчас поехали домой.

– Я могу вас отвезти, – напомнил Громов о своём существовании.

– Не надо, – покачала головой Людмила, даже не обернувшись. – Без пос-с-сторонних обойдемс-с-ся. – Это прозвучало, как шипение самой ядовитой змеи на свете. – Права у меня есть. Ключ на месте.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация