– Вы ей не заплатили? – спросил Хват, прекрасно зная ответ.
– А зачем? – засмеялся Антоненко. – Я пообещал рассчитаться с ней сегодня, когда она выполнит одно небольшое порученьице. Сыграет роль моей секретарши.
Не может быть! Это какая-то ошибка!
Прежде чем заговорить, Хвату пришлось откашляться.
– Как ее зовут? – спросил он.
– Алина. – Антоненко передернул плечами. – Или Анжела.
– Или Алиса…
– Ага, точно. Алиса. Хотя какая разница? Ты же не станешь звать по имени всякую козявку, которую собираешься раздавить.
Схватить его за горло и придушить, подумал Хват. Сбросить вниз, предварительно оторвав руки-ноги. Свернуть шею. Вырвать сердце. Или просто отобрать у хихикающего рядом недоноска телефонную трубку и расколотить ее об его же башку. Тогда Алиса останется жива, а взрыв прогремит где-нибудь еще… унеся жизни десятков других, незнакомых мне людей. Или даже не прогремит, но задание все равно останется невыполненным. «Мудак этот капитан Хват», – скажет Реутов. «Мудак из мудаков», – подтвердит Васюра.
Хват посмотрел на свою левую руку, вцепившуюся в борт вертолета, и осторожно разжал пальцы. Кончик ногтя мизинца посинел, из-под него сочилась кровь.
* * *
Он высунулся из кабины и стал глотать прохладный воздух, перемалываемый вертолетными лопастями. Небо над головой было неправдоподобно синим, но где-то там, за этой синевой, далеко-далеко, угадывалась бездонная пропасть космоса. На самом деле вертолет парил над этой черной дырой, а не над землей. Верх и низ поменялись местами. Черное стало белым, белое – черным.
– Представление начинается! – возбужденно провозгласил Антоненко.
Посмотрев вниз, Хват увидел Алису и незнакомого мужчину, забирающихся внутрь «Вольво».
– Кто такой? – спосил он.
– Не узнал бывшего шефа? – удивился Антоненко. Президент Нишарин собственной персоной. Странно, что ты его не узнал.
– В последнее время зрение ни к черту, – соврал Хват, проводя рукой по глазам.
– Какой же ты летчик, если дальше собственного носа не видишь? Если бы я знал, что ты слепой, как крот, я бы…
– Что?
– Ай, неважно. – Телефон в пятерне Антоненко пропищал несколько вступительных нот «Полонеза Огинского».
– Чем они занимаются в машине? – хрипло спросил Хват.
– Деньги пересчитывают. Согласно моим инструкциям, девушка якобы забыла сумочку в машине.
– Зачем?
– Сейчас увидишь.
Антоненко принял телефонный вызов и произнес в трубку всего три слова: – Я сейчас перезвоню. – Он отключил мобильник и подмигнул Хвату. Ну? Готов?
Рокот вертолетного двигателя напоминал звук электропилы. Или дрели. Которыми резали и сверлили по живому.
– Смотря к чему, – сказал Хват. Пожатие плечами не удалось. На них словно непомерную тяжесть взвалили. Крест, который предстояло нести по жизни.
– Не спускай глаз с машины.
– Не спускаю.
– Але… оп!..
Трубка в руке Антоненко развернулась на манер дистанционного пульта, но включил он не телевизор, не музыкальный центр.
Фиолетовый корпус «Вольво» раздулся, выплеснув на площадку оранжевый огненный шар, и только тогда до ушей сидящих в вертолете донеслось глухое «бу-у-ум». Из-за трескотни работающего двигателя взрыв прозвучал негромко. Да и смотрелся он совсем не страшно. Даже когда из раскуроченного автомобиля вывалились три человеческие фигурки, превратившиеся в живые факелы, катающиеся по земле.
– Кто третий? – спросил Хват, глядя не вниз, а на собственные руки, обхватившие штурвал.
– Водитель, – проворчал Антоненко.
– Как же вы теперь без водителя?
– У меня второй есть. Полный кретин, правда. Не сумел распределить взрывчатку как следует.
Фигурки замерли на траве, как догорающие спички. Три головешки. Одна из них еще несколько секунд назад звалась Алисой.
– Не беспокойтесь, Олег Григорьевич, – сказал Хват, улыбнувшись уголком рта. – Никто из этой троицы не выживет. В том числе и уличная проститутка.
– Туда ей и дорога, – махнул рукой Антоненко. – А у нас с тобой путь совсем иной, Миша. Полетели-ка в Электрогорск. Нахт остен, как говаривали немцы в сорок первом.
«Сдается мне, у нас с вами сразу сорок пятый будет, – подумал Хват, беря курс на восток. – Девятое мая. День Победы – порохом пропах».
* * *
Городишко Электрогорск был расположен в живописном уголке, в окружении лесов, озер, в семидесяти пяти километрах к востоку от Москвы.
На территории бывшего пионерлагеря имени Вали Котика звучал (гуп-гуп-гуп) мерный топот марширующих ног. Производящее его воинство также горланило во всю мощь своих молодых, непрокуренных легких:
Мы верим в то, что скоро день наступит,
Когда сожмется яростный кулак,
И черный мрак перед Зарей отступит
И разовьется гордо-гордо Русский стяг.
Все четче шаг (и-эх), все тверже дух бойцовский,
Все громче голос нашего вождя (фьють-фьють).
Не посрамим традиции отцовской (эх-ма),
На битву славную идя-идя-идя.
Отряд был довольно малочисленным, но воинственным. И командовал им служивого вида дядька, умеющий покрикивать настоящим командирским голосом
– Левой!.. Левой!.. Правое плечо впере-о-од, арш!
«Гуп, гуп, гуп», – откликалось на это воинство в черных рубахах с символическими языками пламени на рукавах.
Нам не страшны ни пули, ни снаряды (фьють-фьють),
Мы верим в то, что сможем победить,
Ведь в мире должен быть один порядок,
И он по праву русским, русским должен быть (ать-два).
Обитали бравые вояки в одном из отремонтированных корпусов, вдыхая запахи свежей побелки, хлорки и кухни. Они спали на коротковатых пионерских койках с панцирными сетками, рассказывали друг другу на ночь страшные истории, пекли в кострах картошку, бегали на озеро подглядывать за голыми девками. Но это были уже далеко не дети, причем неплохо вооруженные, причем умеющие не только стрелять, но и убивать. Четыре лучшие боевые пятерки организации «Феникс», готовые выполнить любой приказ своего вождя. Двадцать один ствол вместе с пистолетом постоянного инструктора. Дикие псы. Молодые волки. Прирожденные убийцы.
Им запрещалось пить, курить, употреблять наркотики, смотреть западные фильмы и слушать какую-либо иную музыку, помимо групп «Рамштайн» и «Ария». Сексуальное напряжение снималось в туалетной комнате, глухая стена которой была отведена под фотографии обнаженных милашек. Увлечение футболом приветствовалось только в том случае, если парни болели за «Спартак».
