Уточнение озадачило президента авиаклуба. Что значит «тезки наоборот»?
– С чем пожаловали к нам? – полюбопытствовал он, улыбаясь не так сладко, как умел делать это, общаясь с другими клиентами.
– Да уж не вашей персоной любоваться, – грубовато, но зато вполне искренне ответил Реутов. – Надеялся вертолеты увидеть, а их-то как раз нету.
– Увидеть или?..
– Или.
Предвкушая удачную сделку, Нишарин птицей взвился с кресла.
– Вертолеты на летном поле, – пояснил он.
– Далеко? – насупился Реутов.
– В Мячково.
– Жаль, жаль.
– Я тоже жалею, – сказал Нишарин, – что не имею возможности глядеть на них прямо из окна своего кабинета.
– Есть одна у летчика мечта, – буркнул Реутов, – высота, высота.
– У нас с вами много общего.
– Неужели?
– Конечно. Нет-нет, не возражайте! – Тут Нишарин замахал руками так, словно хотел заменить ими лопасти винта. – Вы тоже влюбились в вертолеты, как когда-то я сам. Не нужно слов, мне и так все ясно…
– В таком случае мне предстоит незавидная миссия, – опечалился Реутов, расположившись напротив президента авиаклуба.
Тот как-то слишком поспешно плюхнулся в кресло и изобразил на лице недоумение:
– Вы сказали: миссия?
– Угу.
– Незавидная?
– Рассеивать человеческие заблуждения всегда трудно. Особенно приятные.
– В чем же я, по-вашему, заблуждаюсь? – Нишарин натянуто улыбнулся и зачем-то потрогал живот, запустив руку под пиджак.
Реутов не ответил, с любопытством разглядывая собеседника. На первый взгляд тот производил впечатление цветущего, полного сил человека, способного свернуть горы. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что его налитые жизненными соками щеки и такое же налитое тело сотрясаются от непрерывной мелкой дрожи. Облокотившись о письменный стол, Реутов почувствовал, как вибрирует под ним полированная поверхность, и поспешил убрать руку. «Вот что значит заниматься бизнесом в столице», – подумал он, тихо радуясь тому, что сам провел лучшие годы за тысячу километров от Москвы, с ее изнуряющими стрессами и постоянным напряжением. Напряжением, от которого твой стол превращается в трансформатор.
Президент что-то прочел в устремленном на него взгляде, потому что поспешил набросить на лицо извиняющуюся гримасу.
– Такие дела, – молвил он, – молодеем помаленьку, хе-хе. Форму набираем перед бархатным сезоном. – Его голова тряслась, как у дряхлого старика. – Я всегда отдыхаю в сентябре, а вы?
– Н-да, сентябрь-сентябрь, – уклончиво откликнулся Реутов. – Казалось бы, совсем недавно лето наступило, а уже зима на носу. Летит время. Со страшной силой.
– Еще как, – поддакнул колышущийся, как студень, Нишарин. – Восемьдесят мышечных сокращений в минуту.
– Простите?
– Упругий живот без всяких усилий с вашей, хе-хе, стороны. О вашем брюшном прессе позаботится вибрирующий пояс «Джи-джи энерджи». А?.. А?..
Президент авиаклуба привстал, разведя в стороны полы пиджака и сделавшись похожим на эксгибициониста, заставшего жертву врасплох. Поверх его кремовой рубахи красовалось странного вида приспособление, крепящееся к животу посредством эластичных ремней, охватывающих талию. Надо полагать, это и был чудо-массажер, денно и нощно заботящийся о фигуре обладателя.
– Нравится?
– А на спине, наверное, пропеллер крепится? – предположил Реутов.
– Что вы, зачем! Это же не летательный аппарат. – Дав таким образом понять, что ему свойственно чувство юмора, Нишарин воскликнул: – Вы смотрите, смотрите!
Он жестом фокусника переключил на своем портативном вибромассажере какой-то рычажок и задрожал еще сильнее. Наблюдать за ним стало не просто неприятно, а страшно. Как будто перед тобой красуется исступленный смертник с поясом шахида на талии.
– Всего девяносто девять долларов, – похвастался этот смертник, поводя колышущимся животом из стороны в сторону. – А? А?
Перегнувшись через стол, Реутов ткнул пальцем в красную кнопку на поясе президента и предложил:
– Давайте-ка перейдем к делу.
– Давайте. – Нишарин ловко избавился от массажера и, опустившись в кресло, вопросительно шевельнул бровями. – Я весь внимание.
– Сегодня в пятнадцать ноль-ноль вы ожидаете визита некого Антоненко Олега Григорьевича.
– Предположим.
– Вы условились с ним о встрече по телефону.
– Предположим, – повторил Нишарин. – А вы, значит, от Олега Григорьевича? Если так, то мне хотелось бы в этом удостовериться. Напомните-ка мне номер вашего шефа.
Реутов коротко мотнул головой:
– В гробу я такого шефа видал. Я сам по себе.
Нишаринские глаза подернулись пленкой, как у сонного петуха.
– Понятно, – сказал он. – В таком случае представьтесь, пожалуйста.
– С первого раза не дошло? – грубо спросил Реутов.
– Ах да, простите. Вы Нираш… – Президент клуба осекся, шевеля губами. – Как-как ваша фамилия?.. Нирашин? – Он потянулся за телефоном. – Но ведь это же…
– Совершенно верно, – подтвердил Реутов, отбирая у заподозрившего неладное собеседника телефонную трубку. – Я же сказал, что мы с вами две полные противоположности. Антиподы. Так что никуда звонить не надо, лишнее это.
– Вон оно что! – Взгляд Нишарина прояснился. – Напрасно вы это затеяли, напрасно. Предупреждаю: мы тут соблюдаем меры предосторожности, не лыком шиты. Видали парнишечек в холле?
– Мордовороты еще те. – Реутов поежился. – Рожи уголовные, взгляды бычьи, под пиджаками пистолеты выпирают.
– Не без этого. Так что ступайте-ка прочь, пока вас отсюда не выпроводили.
Нишарин скрестил руки на груди.
– Разве вы не хотите выслушать мое деловое предложение? – удивился Реутов.
В кабинете стало тихо.
– Деловое предложение? – изумился в свою очередь Нишарин. – От проходимца, который мне битый час голову морочит? То он якобы Нирашин, то он якобы от Антоненко…
– Я пришел не от Антоненко, но разговор напрямую касается его. Так что, выслушаете меня?
– Я похож на сумасшедшего?
Президент авиаклуба распрямился в кресле, давая посетителю возможность хорошенько рассмотреть себя от головы примерно до середины живота. На сумасшедшего он действительно не походил. Даже сидя на фоне плаката с расставленными циркулем женскими ногами.
– Вы не производите впечатление законченного идиота, – вежливо сказал Реутов. – Именно поэтому я предлагаю мирные переговоры. Без привлечения ваших мордоворотов.
