— Нет, сестра, — возразила леди Элеонора. —
«Если у жеребенка слабые ноги, он пропадет» — вот как говорил Хьюго. Я уверена,
что именно так.
«Уверена?» — готово было сорваться с языка леди Присциллы,
когда Бэзил грубо ее перебил:
— Прошу прощения, леди, но я должен произвести обыск.
Бэзил допустил первую серьезную ошибку. Тетушки как по
команде уставились на него, готовые встать на защиту светских приличий.
— Вы действительно намерены обыскать этот дом, молодой
человек? — спросила леди Элеонора тоном, который мог бы отправить на тот
свет двух мужей разом.
Бэзил замялся, а леди Присцилла тем временем обратилась к
Криспину:
— Дорогой племянник, что за вздор я слышу? Ты прячешь в
доме что-то недозволенное?
— Конечно же, нет, — ответил Криспин. — Не
знаю почему, Бэзил решил, что я прячу у себя беглых преступников. Такое
подозрение оскорбительно для меня, моего имени, моего дома и памяти моего отца,
не говоря уже о духе добрососедства. Очень оскорбительно.
Тетушки одобрительно кивнули Криспину, сочтя его слова
достойными, и обратились к Бэзилу, перенеся на него свою неприязнь.
— Видите ли, лорд Гросгрейн-младший, — начала леди
Присцилла, — наш племянник, возможно, не такой безупречный джентльмен,
каким был его отец, но он не настолько дурно воспитан, чтобы делать из своего
дома убежище для преступников. Преступники не признают законов приличного
поведения и разрушают основы британской нации.
— Безусловно, вы понимаете, что мы не можем находиться
под одной крышей с такими людьми, — продолжила ее мысль леди
Элеонора. — Таким образом, вам должно быть понятно, что не следовало
присылать этих людей, чтобы обыскивать дом.
— Это крайне оскорбительно для нас, — заметила
леди Присцилла.
— И крайне неучтиво с вашей стороны, — подытожила
ее сестра.
— «Поспешишь — людей насмешишь», как говорил наш брат
Хьюго, — добавила леди Присцилла.
— Нет, сестра, — нахмурилась леди Элеонора. —
Он говорил: «Если ешь без соли — куска не проглотишь». Именно так…
Леди Присцилла надменно приподняла бровь, и сестра покорно
замолчала. Воспользовавшись паузой, леди Присцилла обратилась к Бэзилу:
— Мы склонны расценивать обыск как нанесение личного
оскорбления нашей семье.
— Уверяю вас, я не имею намерения оскорбить вас, но
вынужден исполнить свой долг. Я делаю это по приказу ее величества.
— Вас прислала Лиззи? — недоверчиво переспросила
леди Элеонора. — Лиззи знает, что вы явились сюда?
Бэзил сжался и словно уменьшился вчетверо, когда услышал,
как знатные дамы, которые с ним беседуют, называют королеву Англии попросту
Лиззи.
— Я являюсь полномочным представителем ее величества в
этом приходе, — запинаясь, ответил он.
— Значит, это не она вас прислала. Я так и думала.
Лиззи никогда не позволила бы нанести нам такое оскорбление. Племянник, принеси
мне бумагу и чернила, — приказала она Криспину. — Я напишу ей
немедленно.
Криспин с радостью готов был исполнить приказание тетушки,
когда над ухом у него вдруг тихо кашлянул Терстон.
— Вы посылали за мной, милорд? — спросил он и
кашлянул еще два раза.
— Да. — Криспин понял условный знак и поклонился
тетушкам. — Прошу прощения, если это огорчит вас, поразмыслив, я решил
позволить Бэзилу осмотреть дом ради интересов долга и добрососедских отношений.
— Но, дорогой племянник, это возмутительно, —
начала леди Элеонора.
— Я понимаю, что это доставит вам неудобство, — продолжал
Криспин. — Но это лучшее, что можно сделать в данной ситуации. Я хочу раз
и навсегда развеять сомнения относительно того, что под добропорядочной крышей
Сандал-Холла могут происходить недостойные вещи. Если я намерен найти
добродетельную супругу, мое имя, мой дом и моя честь должны быть
незапятнанными.
Против такой логики возразить тетушкам было нечего.
Опасаясь, что племянник придумает что-нибудь еще, например, пустится танцевать
голым джигу на улице, они поспешили снова потребовать бумагу и чернила и
удалились в свою гостиную составлять список достойных невест для Криспина.
Бэзил дождался, пока тетушки покинул зал, а затем повернулся
к Криспину с выражением благодарности на лице:
— Благодарю вас, милорд.
— Я англичанин, и мой долг — служить правосудию и его
сестре истине, — торжественно ответил Криспин. — Я полагаю, вы
захотите начать обыск с половины слуг.
Это наиболее подходящее место, чтобы спрятать преступника,
не так ли? Кстати, я забыл спросить. Я надеюсь, что мне и моему слуге будет
позволено сопровождать вас, дабы проследить, чтобы моему имуществу не был
нанесен урон?
— Это против всяких правил, милорд. — Выражение
благодарности мгновенно исчезло с лица Бэзила.
— Хорошо. Но в таком случае я оставляю за собой право
возложить на вас ответственность за каждую вещь, которая будет испорчена или
утрачена после обыска. Многое здесь принадлежало моему дорогому отцу Хьюго, и
если я замечу на какой-нибудь вещице зазубрину или царапину, у меня будет
чувство, словно я совершил отцеубийство. А отцеубийство — тягчайшее из
преступлений. Вы согласны? — Криспин вопросительно посмотрел на Бэзила.
Тот прошептал что-то вроде «грязный ублюдок», но Криспин
предпочел услышать другие слова: «Да, совершенно согласен».
— Разумеется, я говорю метафорически, — продолжал
Криспин. — Просто хочу, чтобы вы поняли, как я ценю свое имущество. А вы
бы разве не захотели защитить имущество отца, точнее, ваше имущество от
небрежного отношения тех, кто пришел обыскивать ваш дом?
— Поступайте, как вам угодно, лорд Сандал, — сжав
губы в две тонкие линии, неприязненно отозвался Бэзил. — Но если вы
станете вмешиваться в ход обыска, я удалю вас при помощи шерифа. Вам
ясно? — Не дожидаясь ответа, он обернулся к коротенькому человечку,
пришедшему вместе с ним: — Начинайте, шериф. Зовите ваших людей. Мы начнем
обыск с апартаментов его светлости.
— Вы рассчитываете найти преступницу в моей спальне?
Впрочем, людям свойственно судить о других по себе, — сказал Криспин
небрежно и последовал за Бэзилом в библиотеку. Он видел, как на шее у Бэзила пульсировала
вздувшаяся жила, и не сомневался, что к концу обыска доведет его до
апоплексического удара.
Думать об этом было приятнее, чем о том, что будет, если по
несчастной случайности ищейки Бэзила все-таки обнаружат укрытие Софи.
Двенадцать человек перекрыли все входы в дом, и еще десять сопровождали Бэзила.
При других обстоятельствах Криспин развлекся бы, наблюдая, как они ползают по
обугленной спальне, вынимают из полок книги в поисках двери в потайную комнату,
откручивают ножки у стульев, надеясь найти там рычаг. Но мысли Криспина
неудержимо возвращались к Софи, к тому, что она сказала ему возле Темзы.
