— Бросьте ревновать, красотки, — нагло усмехнулся
стражник, поглаживая себя между ног. — Вам всем хватит. Только сперва мы
выведем отсюда мисс Чампьон.
— Она никуда с вами не пойдет. Она останется
здесь, — заявила розовощекая дама.
— Как тебе это нравится? — обратился стражник к
приятелю. — Они хотят на это посмотреть. Жаль, что мы не можем сделать им
такое одолжение. — С этими словами он подошел совсем близко к
женщинам. — А теперь я сосчитаю до трех, и вы уберетесь с дороги, старые
ведьмы.
— Не беспокойтесь, леди, — сказала Софи, выходя
вперед. — Сомневаюсь, что этот неотесанный пень умеет считать больше чем
до двух.
— Ты не говорил, что она из остроумных, —
продолжал первый стражник. — Я никогда таких особенно не жаловал.
— Давай заканчивать с этим, — впервые подал голос
тот. — Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше.
Софи не могла разглядеть лица под черной полумаской, но при
звуке этого голоса кровь застыла у нее в жилах. Неужели он смог найти ее?
Скорее всего это ее собственное воображение играет с ней злые шутки. Но голос
так похож на тот, который мучил ее в ночных кошмарах. У Софи вдруг засосало под
ложечкой, виски заломило, а горло сдавил не могущий вырваться наружу отчаянный
крик. Она задыхалась, в глазах у нее потемнело, мысли спутались.
Софи не помнила, что случилось потом. Она пыталась кричать,
драться и царапаться, но тщетно. Он добрался до нее, как и обещал, несмотря на
все ее нечеловеческие усилия воспрепятствовать этому. Такова была ее последняя
отчетливая мысль, когда она услышала его голос, и первая, когда несколько часов
спустя она очнулась в чужой постели обнаженная и изнывающая от боли.
Софи разбудили чьи-то шаги по мраморному полу. Судя по
приглушенному звуку, ходили не в комнате, а за ее пределами, но Софи все же
боялась открыть глаза. Такого страха она не испытывала никогда в жизни. Она
понимала, что ее спасение в том, чтобы как можно скорее бежать от этого
человека. Но силы оставили ее, она не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть
полной грудью.
Софи заставила себя открыть глаза и осмотреться в своей
новой темнице, но вдруг услышала, что шаги за дверью стихли и кто-то вошел в
комнату. Когда человек подошел к кровати, Софи уже успела перевернуться на бок
и притвориться спящей.
— Я знаю, что вы не спите, — раздался знакомый
голос. — Я догадался по вашему дыханию. Вы и вправду великая притворщица.
Софи открыла глаза и убедилась, что слух не подвел ее. Голос
принадлежал графу Сандалу. Облегчение и радость при мысли, что он рисковал
жизнью, чтобы спасти ее, заставили ее сердце забиться чаще. Однако эти
положительные эмоции вскоре уступили место смущению, а затем и злости.
— Мерзавец! — возмущенно отрезала она и натянула
на себя бордовое покрывало.
Криспин, скрыв радость по поводу того, что Софи пребывает в
полном здравии и в своем обычном расположении духа, укоризненно покачал
головой:
— Я надеялся, что вы пробудитесь с более оригинальной
фразой. Например, «жалкий слизняк».
— Где он? — пропустив мимо ушей его остроумную
реплику, резко спросила Софи.
— Эта уже немного лучше, — смиренно отозвался
Криспин.
— Черт побери, отвечайте! Где он?
— Кто?
— Ваш хозяин. Или сообщник. Я не знаю, кем он вам
приходится. Где тот человек, который притащил меня сюда из тюрьмы?
— Это был я, — ткнув себя пальцем в грудь, ответил
Криспин, присаживаясь на край кровати. — Хотя, по-моему, слово «притащил»
не вполне уместно. Скорее, я принес вас на руках.
— Вы лжете, — заявила она.
— Можете спросить у любой из тех женщин, которых мы
освободили вместе с вами, — предложил Криспин, стараясь не поддаться
странному чувству, охватившему его. — Хелена все еще в «Курятнике», и я
могу в любой момент послать за ней, если вы по-прежнему считаете меня лжецом.
— Вы хотите, чтобы я поверила в то, что вы освободили
меня и всех этих женщин в одиночку? — спросила Софи, проигнорировав его
предложение.
— Нет, со мной был Лоуренс.
— Лоуренс? — переспросила Софи со смешанным
чувством недоверия и ненависти. — Значит, вы с Лоуренсом переоделись в
подручных палача и…
— Нет, то были другие люди, — перебил ее
Криспин. — Мы были одеты матросами.
— А кто тогда были те, другие?
— По правде говоря, мы не стали дожидаться, пока они
придут в себя, чтобы выяснить их личность, — удивился такой настойчивости
Криспин, — но могу сказать только, что один был лысым под колпаком, у
другого была пышная темно-каштановая шевелюра.
— Это точно? Темно-каштановая?
— А почему вас так это интересует? Вы кого-то
ждали? — Криспин несколько растерялся. — Обещаю в следующий раз
обращать больше внимания на тех, с кем мне придется расправляться, освобождая
вас из тюрьмы.
— Следующего раза не будет, — решительно заявила
Софи.
— Почему вы так в этом уверены?
— Потому что я не повторю своей ошибки и не доверюсь
больше ни вам, ни вашим друзьям, лорд Сандал. Вы находите это забавным? Завлечь
женщину в свои сети, отправить ее в тюрьму, а затем устроить маскарад и
освободить ее?
Криспину было неприятно это слышать, но он готов был понять
причину ее гнева. Даже не зная, что ей пришлось пережить ночью в тюремной
камере, он пришел в ярость, когда ему стало известно о ее аресте.
— У Лоуренса не было другого выхода, — объяснил
он. — Королевские гвардейцы прибыли к нему за час до нашего прихода. Они
догадались, что мы станем искать убежище у него. Переступив порог
Пикеринг-Холла, мы оказались в ловушке. Они пригрозили убить вас, если Лоуренс
попытается предупредить нас об опасности.
Софи засомневалась. Человек из ее кошмаров не был ни лысым,
ни темноволосым. Возможно, голос одного из подручных палача показался ей
знакомым, потому что она часто слышала его во сне. Хотя все же вряд ли. Поэтому
она решила настаивать на своем недоверии.
— Вы с вашими сообщниками придумали очень интересную
историю. Полагаю, вы считаете, что я должна быть вам благодарна. Как кстати вы
оказались рядом, чтобы снова спасти меня! Но не рассчитывайте на то, что я
попадусь на эту удочку во второй раз.
— Мисс Чампьон, даю вам слово, что никто ничего не
придумывал.
— А почему я должна вам верить? — запальчиво
спросила она.
— Потому что это правда, — просто ответил Криспин.
«Потому что я вскипел от ярости, увидев вас в тюремной камере, — продолжал
он мысленно. — Потому что я восхищался тем, как мужественно вы
сопротивлялись стражникам. Потому что вы не хотели, чтобы я вас спасал, а мне
хотелось быть вам нужным. Потому что я…» — Я понимаю, что вы огорчены, —
сказал он, отгоняя докучливые мысли. — Но теперь вы в безопасности.
