Эти размышления привели Криспина к первому за весь день
утешительному ощущению, направляя Фортуну в стойло: он поздравил себя с тем,
что хотя бы тетушки не сомневаются в его подмоченной репутации. У него не было
сомнения в том, что тетушки подготовили сундуки памфлетов, призванных упрекнуть
его в недостойном поведении, которое вменялось ему в вину на протяжении двух с
половиной лет. В другое время он бы взвыл от тоски, но теперь его осенило, как
он сможет извлечь из этого пользу. Криспин отдавал себе отчет в том, насколько
широк круг знакомых тетушек, и решил, что для него очень выгодно убедить их в
мнении о своем недостойном поведении. И если они начнут делиться со своими
друзьями и знакомыми мыслями о его образе жизни, о графе Сандале мгновенно
сложится мнение как о недостойном прожигателе жизни. Криспин веселился,
размышляя, какие именно факты его биографии станут объектом негодующего
внимания его тетушек. И уж конечно, в любом случае они вспомнят его недостойное
поведение, когда ему пришлось спасаться из-под венца через заднюю дверь дома.
— Я рад видеть вас в добром здравии, сэр. —
Терстон как по волшебству материализовался перед Криспином, едва тот успел
сделать несколько шагов. — Ваши тетушки с нетерпением ждут вас в зеленой
комнате.
— Буду счастлив их увидеть, — с чувством ответил
Криспин. Терстон изумился, заслышав проявление такого искреннего энтузиазма,
однако не подал виду.
— Прекрасно, сэр. Я взял на себя смелость приготовить
вам чистый жилет. Он в вашей спальне на кровати.
— Я не собираюсь переодеваться. Как можно лишить
тетушек возможности увидеть всю эту грязь? Ни за что.
— Как вам будет угодно, сэр. — Круглые от удивления
глаза Терстона еще немного расширились, а Криспин уже промчался мимо него вверх
по лестнице.
Он ворвался в комнату тетушек с недопустимой поспешностью,
которую, как он знал, они яростно осуждали в главе «Непристойная торопливость в
манерах», и вдруг застыл как изваяние.
— С кем имею честь? — сурово обратился он к
незнакомцу, который сидел в кресле рядом с тетушками. Эти величественные и все
еще прекрасные, несмотря на свой преклонный возраст, дамы не могли предстать
перед посторонним наблюдателем в образе фурий, для которых откусить голову
младенцу так же просто и естественно, как съесть на обед форель. Но Криспин
знал правду. Леди Присцилла Сноуден, отличавшаяся от сестры более высоким
ростом и угрожающим видом, заговорила первая.
— Познакомьтесь, это наш племянник, — обратилась
она к гостю. — Прошу прощения за его манеры. Он ведь воспитывался в
Италии, как вам известно. — Она смерила Криспина ледяным взглядом. —
А это, дорогой племянник, мистер Джек. Он уже много часов дожидается твоего
возвращения и занимает нас рассказами о… — Она снова повернулась к
незнакомцу. — Как вы это называете?
— Ловля кроликов, — хрипло отозвался мистер
Джек. — Она заключается в том, чтобы найти джентльмена, недавно
вернувшегося в Лондон из-за границы, и избавить его от груза чрезмерного
богатства.
— Он пишет книгу на эту тему, — сообщила
племяннику леди Элеонора Нирвью, вторая тетушка. — Невероятно
предприимчивый молодой человек. — Она произнесла это тоном,
подразумевающим присутствие в комнате другого молодого человека, к которому эти
слова отнесены быть не могут. — Он чем-то похож на твоего отца
Хьюго, — добавила она, чтобы Криспин все-таки не принял лестный намек на
свой счет.
— Наш любимый брат всегда говорил: «Работы не надо
бояться», — поведала леди Присцилла гостю.
— Нет, сестра, — нахмурилась леди Элеонора, —
«стоящего не надо скрывать». Вот как говаривал наш любимый Хьюго. Я уверена,
что именно так, сестра.
— Разве?
— Без сомнения, — кивком подтвердила вторая
тетушка. Они свирепо посмотрели друг на друга, и, казалось, только присутствие
постороннего удержало их от ссоры.
Леди Присцилла вдруг поморщилась, втянула носом воздух и
сменила тему беседы:
— Не кажется ли тебе, что здесь чем-то пахнет, сестра?
— Это его светлость источает такой аромат, — с
готовностью отозвался мистер Джек. — Вонь, как из сточной канавы.
— Именно, — в унисон отозвались сестры. —
Очень точное и образное сравнение.
Криспин молчал в течение всего этого затянувшегося обмена
репликами, но наконец решил вмешаться:
— Рад приветствовать дорогих тетушек в
Сандал-Холле. — С этими словами он шагнул вперед, чтобы облобызать их, но
леди Присцилла остановила его строгим жестом.
— Не лги нам, племянник, — сдержанно промолвила
она. — Мы не заблуждаемся насчет твоих чувств. И у нас есть что сказать
тебе по этому поводу.
— Да уж! — подтвердила леди Элеонора.
— Но мы отложим этот разговор до тех пор, пока ты не
примешь мистера Джека. Он и так уже слишком долго ждет тебя, — продолжила
леди Присцилла.
— Это очень любезно с вашей стороны, — дружелюбно
улыбнулся Джек. — Обещаю вам уладить свое дело с его светлостью в
мгновение ока, если, конечно, он проявит должное благоразумие. Уверяю вас, что
это и в моих интересах, поскольку я не в состоянии слишком долго сносить такой
отвратительный запах.
Тетушки благосклонно кивнули мистеру Джеку, отдавая должное
его остроумию и воспитанности, после чего тот вышел из комнаты в сопровождении
одиозного хозяина. Они прошли в библиотеку и удобно расположились для беседы —
Криспин сел за стол, посадив на плечо ворона; его гость опустился в кресло
напротив. Мистер Джек заговорил первым:
— Какие милые старушки! Жаль, если с ними что-нибудь
стрясется.
Криспин не ответил, молча глядя на собеседника.
— Так что в ваших личных интересах не совать нос в
чужие дела, а заниматься своими собственными, — продолжал Джек.
— Мерзкий выродок! — неожиданно выпалил ворон,
перепугав обоих.
— Боюсь, я не понимаю, к чему вы клоните, — сказал
Криспин.
— Я клоню к тому, что смерть Ричарда Тотгла не вашего
ума дела. — Боязливо косясь на птицу, Джек достал из-за пазухи какую-то
бумагу, положил ее на стол и подтолкнул к Криспину. — И в доказательство
своих слов я уполномочен заплатить вам сто фунтов.
Криспин внимательно рассмотрел кредитный чек, затем поднял
глаза на своего предприимчивого гостя.
— Дайте мне разобраться. Вы готовы заплатить мне сотню
фунтов за то, чтобы я прекратил расследовать обстоятельства гибели Ричарда
Тоттла, не так ли?
— Именно, — скривился Джек в подобии учтивой
улыбки. Криспин с минуту молча смотрел на него, а затем весело расхохотался,
запрокинув голову. Он не позволял себе такой роскоши в проявлении чувств с тех
пор, как уехал в Испанию, и этот эмоциональный всплеск воодушевил его.
— Сто фунтов, — повторил он, все еще смеясь.
Только полностью овладев собой, он снова взглянул на Джека. — Сотни фунтов
недостаточно для того, чтобы оплатить еду для моей прислуги на день. А почему
бы нам не поступить наоборот: я дам вам сто фунтов, а вы скажете мне, на кого
работаете?
