Убедившись, что на этаже совершенно тихо и безлюдно, она прокралась к двери шестьдесят второго номера и прильнула к ней ухом.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, спору нет. Но если нет возможности увидеть, то послушать тоже не мешает. Это вам любая женщина скажет.
X. Испепеляющая страсть
Пропустив спутника в комнату, Милочка захлопнула дверь, заперла ее на замок и поспешила избавиться от вкрадчиво шуршащего плаща. Бондарю пришла на ум гадюка, сбрасывающая старую кожу, но делиться своими наблюдениями он не стал, подозревая, что женскому племени не льстит сравнение со змеиным.
– А ты почему не раздеваешься? – спросила она.
– Дай хотя бы осмотреться, – буркнул Бондарь.
– Осмотрись, конечно, – согласилась Милочка.
И тут же навалилась на него, норовя то ли размазать его по стенке, то ли взобраться на него, как на дерево.
– Да подожди ты! – воскликнул он, чувствуя себя добычей гигантского спрута, обвившегося вокруг него всеми щупальцами.
– Я и так ждала-ждала…
Милочкин поцелуй имел что-то общее с вакуумным насосом, а ее зубы норовили отхватить кончик языка пытающегося протестовать Бондаря. Высоченные каблуки позволяли ей держаться вровень с ним, а он, зажатый в угол, был совершенно лишен пространства для маневра.
– Угомонись, черт тебя подери! – рявкнул он.
– Подери, – легко согласилась она. – Но лучше пусть это будешь ты, а не черт…
– Послушай, меня абсолютно не возбуждает перспектива бурного соития в этом коридорчике!
– Не скромничай, – возразила Милочка. – По-моему, ты в полной боевой готовности. – Ее рука проворно прикоснулась к твердому предмету, упирающемуся ей в живот. – Ого! – восхитилась она. – Прямо как железный!
– Ты не ошиблась. – Отстранившись, Бондарь вытащил из-за пояса пистолет, держать который за поясом стало не только неудобно, но и опасно.
– Ого! – Новое восклицание прозвучало уже не так восторженно, как первое. – Какой длинный!
– Двести семнадцать миллиметров.
– А в сантиметрах это сколько?
– Около двадцати двух.
– Ну, бывают и побольше, – туманно высказалась Милочка.
– Меня и такой устраивает, – буркнул Бондарь, которому, наконец, удалось высвободиться из чересчур жарких для него объятий и перевести дух.
На самом деле он считал «беретту М-92» не таким уж отличным и далеко не идеальным оружием, тоскуя о своем верном «вальтере», утерянном в ходе недавней операции на Волге.
Лишь врожденное упрямство не позволяло Бондарю оценить «беретту» по достоинству. И напрасно. Этот мощный пистолет военного образца с полусвободным затвором, коротким ходом ствола и самовзводным ударно-спусковым механизмом отличался не только надежностью, но и прекрасной кучностью боя – редкое качество для пистолета массового производства. При стрельбе на 25 метров с упора Бондарь вгонял тринадцать пуль из пятнадцати в «яблочко», а после установки специального особо точного ствола мог решетить черный круг мишени хоть полчаса кряду, только успевай менять обоймы. Они у «беретты» были съемные, с двухрядным расположением девятимиллиметровых патронов. Для того чтобы вытащить обойму, достаточно было нажать кнопку на нижней части рукоятки. Но сейчас необходимости в этом не было. Бондарь просто убедился, что расположенный на левой стороне корпуса предохранитель блокирует спусковой механизм, и положил пистолет на тумбочку.
– Красавец, – прошептала Милочка, осторожно коснувшись гладкой деревянной «щечки» на рукояти.
– Вернее, красавица, – поправил ее Бондарь. – Беретта – женское имя.
– Испанское?
– Итальянское.
– И сколько же весит эта дура? – Милочкино восхищение сменилось необъяснимой ревностью.
– Чуть меньше килограмма, – сказал Бондарь.
– Ты, как я погляжу, любитель экзотики.
Бондарь пожал плечами:
– Любители экзотики предпочитают что-нибудь многозарядное, крупнокалиберное и непременно никелированное. «Беретта» же – классический вариант.
– Это мнение профессиональных киллеров?
– Это мнение жертв вроде меня.
– Ты – жертва? – Милочка звонко расхохоталась, сверкая золотым зубом.
– Надо полагать, что да, раз угодил в твою западню.
– Разве ты в западне?
Бондарь оглядел гостиничный номер, выход из которого перекрывала подбоченившаяся Милочка, и сокрушенно кивнул:
– Похоже на то.
– Только не надо изображать собой загнанного зверя.
– По правде говоря, я действительно чувствую себя так, словно попал в ловушку.
Бондарь не кривил душой. Обстановка номера производила гнетущее впечатление. Никакой видимой опасности вроде не было, но внутреннее чувство подсказывало ему, что беда притаилась где-то совсем рядом.
«Немедленно уходи», – шепнул Бондарю внутренний голос.
– Давай я помогу тебе раздеться, – предложила Милочка, медленно приближаясь к нему.
Ее лицо выражало непоколебимую решимость добиться своего во что бы то ни стало. Сброшенные туфли поочередно ударились в стену. Теперь их обладательница стала ниже на добрый десяток сантиметров, что не лишило ее походку хищной грации.
– Сам справлюсь, – проворчал Бондарь, проклиная собственную уступчивость.
Милочка остановилась перед ним, дыша так прерывисто, словно то расстояние, которое она преодолела, измерялось не шагами, а километрами.
– Ну, не будь букой. – Ее голос заметно охрип, а рука, потянувшаяся к поясу джинсов Бондаря, была холодной, как лед.
Не произнеся ни слова, Бондарь обхватил ее за талию, приподнял над полом и не слишком бережно понес к кровати. Расшатанная деревянная конструкция возмущенно крякнула, приняв на себя вес Милочкиного тела. Кровать всякое повидала на своем веку, но еще ни один мужчина не укладывал на нее женщин с такой бесцеремонностью.
– Осторожней! – пискнула Милочка, которая тоже не привыкла к подобному обращению. – Я тебе что, кукла?
– Сейчас выясним, – буркнул Бондарь, обрушившись на нее сверху.
«Крэк!» – откликнулась кровать, покрепче упираясь в пол всеми своими ножками. Испытание, выпавшее на ее долю, обещало быть долгим, трудным и запоминающимся.
* * *
Ухватив ее за ягодицы, он заработал тазом, наслаждаясь своей властью и ее покорностью. Диван пел под ними на все пружинные голоса, и все они звучали по-старчески жалобно.
– Ты… ты с ума сошел, – пролепетала сотрясаемая толчками Неля. – Па… папу разбудишь.
– Он спит как убитый, твой папапа, – пропыхтел Макс, слегка ослабляя натиск. – Однажды собутыльники его придушат, а ты и не заметишь.
