Вера проследила за горделивым жестом, которым профессор погладил себя по волосам, и увидела целую тучу белесых пылинок, осыпавшихся вниз.
– Мозги теперь и у нас в почете, – произнесла она, проглотив тошнотворный комок в горле.
– Сомневаюсь, – сказал Виноградский. – Россия никогда не баловала своих лучших сынов. В советские времена три тысячи специалистов более двадцати лет трудились над тем, чтобы превратить в оружие сибирскую язву, сап, чуму, туляремию и другие смертельные болезни. Я был одним из них. А где благодарность?
«Тебе мало, что тебя до сих пор не поставили к стенке?» Изображая заинтересованность, Вера подперла кулаком подбородок и спросила:
– Если вы так стремитесь в Штаты, то почему вы до сих пор тут?
– Получить американское гражданство сложно, но мои шансы значительно возросли с появлением Ингрид, – пояснил Виноградский. – Она мой ан-гел-хранитель. Сама хлопочет о получении визы, ведет переговоры с американскими университетами, окружает меня заботой и лаской. Фея, настоящая добрая фея, иначе ее не назовешь.
«Тогда ты старый злобный гном, усыпанный перхотью с головы до ног!» – Вера сочувственно щелкнула языком.
– У вашей феи один существенный недостаток, – сказала она.
– Какой?
– Фригидность. В ваши годы рановато отказываться от плотских утех.
– А никто от них и не отказывается, – поспешил заявить Виноградский. – Что касается фригидности, то вы ошибаетесь. Ингрид ни разу не отказала мне в близости.
– Балтийская селедка тоже никому не отказывает в близости, – усмехнулась Вера. – Исправно спаривается с самцами, исправно мечет икру.
– Ну знаете ли! Сравнивать девушку с селедкой, это… это…
– Так ведь не с бледной же поганкой.
Виноградский хохотнул, но тут же взял себя в руки:
– Давайте сменим тему разговора, – строго сказал он. – Мне не нравится, когда посторонние люди обсуждают недостатки моей невесты.
– Как тогда насчет моих недостатков? – осведомилась Вера, сделавшись еще более порочной, чем она была на самом деле. – Их вы готовы обсуждать?
– Я… – Кадык Виноградского судорожно дернулся. – Я не понимаю, чего вы от меня добиваетесь.
– Мой муж со дня на день ожидает звонка из Лондона, – вдохновенно соврала Вера. – У него там намечается открытие совместного предприятия с англичанами. Если дело выгорит, Женя проведет в Лондоне не меньше месяца, так он сказал. В этом случае я буду вынуждена возвратиться в Москву без него. Давайте поедем вместе!
– А Ингрид? – заволновался Виноградский. – А помолвка? А Штаты?
– Никто ничего не узнает. – Вера перешла на страстный шепот. – Пусть Ингрид продолжает оформлять документы. Вы скажете ей, что должны забрать в Москве какие-то важные черновики… или пробирки с микробами… или… или не знаю что…
– Пробирок с микробами не бывает. Бывают…
– Ах, какая разница! Я живу одна, представляете? Ваши руки… – Вера покосилась на две пятнистые пятерни с набрякшими венами и подагрическими суставами. – Они, наверное, умеют ласкать по-настоящему.
– Чтобы выяснить это, совсем не обязательно ехать за тридевять земель, – оживился Виноградский, завладевая напрягшимися пальцами девушки.
Она выдернула их так поспешно, словно они угодили в пасти удава.
– Нет-нет, здесь у нас с вами ничего не получится.
– Но почему? – это был даже не возглас, а страстное мычание.
– Я не умею скрывать чувства, и муж сразу заметит, что со мной творится неладное, – сказала Вера, вставая. – Но если вы примете мое предложение, то не пожалеете. Дорога и проживание за мой счет. Кроме того, – поколебавшись, она решила выложить еще один фальшивый козырь, – кроме того, мой отец – большое светило в области макробиологии, вы могли бы выяснить у него условия работы в России.
– Но такой науки не существует! – воскликнул потрясенный Виноградский.
– Я имела в виду микробиологию, – поправилась Вера. – Папа выдвинут на соискание Нобелевской премии.
– Спицын, Спицын… Гм, Спицын? Странно. Никогда не слышал о таком бактериологе.
– До замужества я носила совсем другую фамилию, – выкрутилась Вера.
– Какую? – осведомился Виноградский, явно вдохновленный открывающимися перед ним перспективами.
– Не требуйте от меня открыть сразу все тайны, иначе мне нечем будет вас интриговать в Москве.
– В Москве, гм… Я должен подумать.
– Так думайте скорее! – произнесла скороговоркой Вера, направляясь к выходу. – Не мучайте меня, Сергей Николаевич. Во всем должна быть определенность, как в науке.
– Определенность, да, конечно…
Не сказав больше ни слова, Вера удалилась, оставив тупо кивающего Виноградского в положении буриданового осла, не способного выбрать одну из двух предложенных ему охапок сена. Очередного старого осла, попавшего в извечную женскую ловушку.
Глава 14
Собакам – собачья смерть
Выскакивая из машины, Скандик на мгновение опередил Викинга, и теперь задавал темп, опережая товарища на добрых пять метров. Прекрасный бегун, он рассекал воздух широкой грудью, готовый во что бы то ни стало выполнить приказ хозяина. Приказ был равносилен заповеди божьей, а боевой инстинкт лишь удваивал решимость Скандика. Он был бесстрашен, он был безжалостен и свиреп, как дьявол. То же самое касалось Викинга, следующего за ним стремительной тенью.
Они были похожи как две капли воды: выпуклые овальные глаза, клинообразные головы, увенчанные острыми треугольниками ушей, клыкастые пасти-пассатижи, длинные мускулистые шеи, выгнутые, как у заправских скакунов, коротенькие обрубки хвостов, вилять которыми было неудобно, да и ни к чему.
Скандик и Викинг…
Из-за коротких туловищ и тонких проворных лап они напоминали гигантских пауков, несущихся по песку. Черные, с песочно-желтыми подпалами, они достигали в высоту не менее 72 сантиметров, но выглядели значительно ниже, стелясь над землей. Их бег был настолько размашист, что обоих разворачивало наискось. Передние лапы выбрасывались максимально далеко, задние едва поспевали вовремя пружинить для следующего скачка.
Казалось, этих лап значительно больше, чем на самом деле, но их было ровно восемь – на двоих.
А еще восемьдесят четыре зуба, сверкающих от обильной слюны – тоже на двоих.
И восемьдесят девять килограммов общего веса.
Это были никакие не пауки, а две живые управляемые торпеды, поросшие короткой жесткой шерстью. Прирожденные убийцы. Доберманы Скандик и Викинг, Викинг и Скандик. Собаки с почти человеческим, но крайне ограниченным сознанием. Добро – это готовность убить любого, кто неугоден хозяевам. Зло – упустить добычу, которую велено разорвать.
