Стоявший рядом Гарамуджиев ничего не сказал, а просто отлетел назад, окутанный розовым облаком собственной крови. Было похоже, что его дернули за веревочку. В падении он умудрился дважды спустить курок карабина. С иссеченного картечью потолка еще долго сыпались осколки пластика и деревянная труха, но Гарамуджиев этого так и не увидел.
Третий по счету, некто Зубов, бросив пистолет и прикрывая голову, уже бежал к выходу, когда пуля настигла и его. Часть его внутренностей шмякнулась об дверь раньше, чем ее коснулся сам Зубов. Он скорчился на полу, оглашая комнату пронзительным визгом.
Дольше всех продержался замыкавший шеренгу охранник, вооруженный «калашниковым». Вот кто вел поистине шквальный огонь, поливая комнату очередями от стены до стены. Его пули высадили два окна, разнесли вдребезги стеклянную витрину и продырявили рыцарские латы, отзывавшиеся на каждое попадание колокольным звоном. Последняя очередь прошлась по спине мертвеца, которым прикрывался противник, и скосила метнувшегося за пистолетом Ханчева.
Одиночный ответный выстрел поставил точку на этом безобразии. Схватившись за сердце, автоматчик упал лицом вниз. Его ноги разошлись циркулем.
Стало неправдоподобно тихо. В этой тишине Кочер слышал лишь стоны раненых да звон в собственных ушах. Звон был громче. Кочер даже заподозрил, что оглох. Ничего оглушительней недавней перестрелки он никогда в жизни не слышал. Даже на рок-концертах, которые посещал по молодости лет.
К его сожалению, тишина продлилась недолго.
Бондарь выпрямился во весь рост, мельком взглянул на Кочера и выстрелил. Кочер вздрогнул.
Грохот – инстинктивное вздрагивание, грохот – вздрагивание. Так повторилось ровно пять раз. Именно столько пуль потребовалось Бондарю на контрольные выстрелы, после чего его девятизарядная обойма опустела.
Закончив обход помещения, он бросил бесполезное оружие и снова посмотрел на Кочера, уже пристально.
– Я сдаюсь, – звонко объявил Кочер, после чего схватил пистолет, оставленный на столике покойным Ханчевым.
«Нужно было сделать это раньше, – подумал он, неумело взводя курок. – Гораздо раньше».
Бондарь стремительно приближался. Под его босыми ступнями хрустели осколки. Все громче и громче, все ближе и ближе.
– Сдаюсь, сдаюсь, – повторял Кочер как заклинание.
Пистолет показался ему необычайно тяжелым, почти неподъемным, но он справился. Его дрожащий палец нажал на спусковой крючок.
Бах! С противоположной стены с грохотом свалилась картина. Самая дорогая в коллекции Кочера, та самая, на которой была изображена битва крестоносцев с сарацинами. Бах! На скуле присевшего Бондаря появилась красная полоска, выжженная пулей.
«Заговоренный, – подумал Кочер с ужасом и изумлением. – Он даже не жмурится, когда я стреляю, дьявол!»
Бах! Взлетела вырванная из пола паркетина, а в правой руке Бондаря, как по волшебству, появился конфискованный у него «вальтер».
Из черного дула, в которое завороженно глядел Кочер, вырвался огненный плевок. Он решил, что убит, хотя почему-то продолжал слышать, видеть и ощущать происходящее.
Слышать – собственное прерывистое дыхание и частый перестук падающих на паркет капель. Видеть – бесстрастные серо-голубые глаза Бондаря в дымке такого же серо-голубого дыма. Ощущать – жгучую боль в правой руке.
Кочер посмотрел вниз. Из пропитывающегося кровью рукава кимоно торчал уродливый обрубок, лишенный двух пальцев и нижней половины ладони. Пистолета в остатке пятерни не было, лишь исковерканный кусок железа валялся на полу. На него безостановочно лилась кровь.
«Это не моя рука, – сказал себе Кочер. – И кровь не моя».
– Что это? – спросил он, кивая на выставленную вперед руку.
– Моя пуля попала в патронник твоего пистолета, когда ты нажимал спуск, – невозмутимо пояснил Бондарь – В результате произошел взрыв, правда, не такой мощный, как в ночном клубе «Приход».
– Ты искалечил меня, – догадался Кочер. – Изуродовал мне руку. Ненавижу тебя. Всех вас ненавижу и презираю. Русские свиньи.
Истекая кровью, он тяжело упал с кресла.
* * *
Для начала Бондарь оделся. Потом закурил. Мерно вдыхая и выпуская дым, он смотрел на распростертое у его ног тело. Предоставить ублюдку умереть от потери крови или нет?
Нос на лоснящемся лице Кочера заострился, кожа приобрела голубоватую бледность, вокруг сомкнутых век четко обозначились провалы глазниц. Время от времени он всхрапывал, словно во сне. А еще до ушей Бондаря доносились приглушенные звуки снаружи: гомон голосов, телефонные трели, переливчатый вой сирен. Начинался большой переполох.
Докурив сигарету, Бондарь сорвал пояс с кимоно раненого, наложил жгут на его кровоточащую руку, брезгливо прикоснулся к его груди. Сердце под его ладонью дергалось судорожно, как подыхающая жаба. Скривившись, Бондарь заставил Кочера открыть рот и влил туда немного коньяка. Подождал, пока закончится приступ булькающего кашля. Закурил снова и спросил:
– Телефон есть?
– В кармане, – простонал Кочер.
Для начала Бондарь отправил сообщение на мобильный телефон полковника Роднина, предупреждая, что через пять минут позвонит ему с чужого номера. Потом сосредоточил внимание на поскуливающем Кочере:
– Сейчас я свяжусь с начальством, представлю тебя и передам тебе трубку. Вкратце расскажешь о своих подвигах. Про совершенный теракт и про тот, который готовился. Не забудь также упомянуть заказчиков.
– Адвоката, – всхлипнул Кочер, – требую… И врача…
Наступив ему на щеку, Бондарь заставил его повернуть голову:
– Видишь меч? Адвоката и врача ты получишь не раньше, чем я отрублю тебе все, кроме головы. А потом я перевяжу тебя – перевяжу тщательно, чтобы ты выжил.
Стряхнув пепел на рыжую шевелюру, Бондарь сходил за мечом, с силой воткнул его в пол рядом с подпрыгнувшей головой Кочера и вторично набрал номер полковника. Сонный Роднин долго не мог сообразить, о чем ему толкует подчиненный, а когда сообразил, разразился негодующей тирадой. Вменяем ли капитан Бондарь? Догадывается ли он, чем пахнут подобные пьяные выходки? Не пора ли вконец охреневшему капитану в отставку?
Выслушав все это и многое другое, Бондарь сказал:
– Извините, товарищ полковник, но времени у меня в обрез. Пришлось изрядно пошуметь, так что скоро меня скрутят омоновцы. Пришлите к дому «Кутузов» людей, а лучше подъезжайте сами. Организатор расследуемого теракта ранен. Его зовут Роберт Оттович Кочер, он тоже рвется сказать вам пару слов.
Возвратив телефон владельцу, Бондарь вырвал из пола меч и провел им по поросшей рыжими волосами ляжке, давая понять, куда именно будет нацелен первый удар. Кочер заговорил в трубку с таким пылом, которого было трудно ожидать от человека, потерявшего не меньше трех литров крови.
