— Да нет у нас вашей супруги. Не-е-е-ет!
— Слышь, братан! Я не уйду! Ты мне мою бабу верни! Открывай!
Смирнов раздраженно заворчал, и Соломин напряженно замер:
— Ребята, скажите ему, пусть полегче… не напирает… не дай бог, если Смирнов струсит и не откроет!
И в следующий миг алкаш в майке всхлипнул и вытер нос ладонью.
— Сосед, ты мужик или где? Ну, я же точно знаю, что она где-то в подъезде… Почем я знаю, что не у тебя?
Смирнов закряхтел и повернул верхний замок. Затем открыл нижний и потянул дверь.
— Пошли! — заорал Соломин. — Давай! Давай!
В тот же момент профессор получил мощный толчок дверью, а в квартиру ввалились человек восемь-десять, и все тут же молча разбежались по ней. Смирнов растерянно хлопнул глазами, осел на тумбочку, и над ним тут же нависли.
— Гражданин Смирнов?
— М-м-м-м, — только и смог промычать профессор.
— Поднимайтесь!
Елена
Стандартная девятиэтажка на окраине Москвы светилась редкими окнами. В этот уже не поздний, а скорее очень ранний час не спали немногие. Говорят, что в годы правления Иосифа Виссарионовича специальные автомобили с работниками ГПУ объезжали ночами жилые кварталы и записывали, в каких окнах горит свет. Артем с детства слышал шутку дедушки по материнской линии о том, что ночью не спят только враги народа. Что, в общем-то, не всегда далеко от истины.
Артем оглядел дом. Борис жил на пятом этаже, и в квартире горел свет, но только на кухне. Он закрыл автомобиль и пошел к подъезду. Перешагнул через двух спящих бомжей; они часто забираются на ночь в подъезды. Вокруг — остатки еды, пустая бутылка какой-то неопознанной бормотухи, газеты, тряпье, окурки. Между четвертым и пятым сидела парочка юнцов, шарахнувшихся от поднимавшегося мужчины и заспешивших вверх.
«Ну, вот я и у цели».
Дверь. Тусклая лампочка в пятнадцать ватт (заботливые работники ЖЭКов экономят на спичках). Артем дважды позвонил, и за дверью завозились. На обитой дерматином двери появился светлый пятачок открытого глазка, лязгнул замок, второй, третий.
«Ух ты!» — невольно подумал Павлов. Осторожный оказался Борис, возможно, боялся чего-то или кого-то. Затем открылась тяжелая металлическая дверь… На пороге стояла худенькая, миниатюрная женщина с измученным лицом и ввалившимися глазами. Артем лишь с огромным трудом, призвав на помощь все свое воображение, узнавал в ней когда-то яркую красавицу Лену, которую даже Борис иначе как Елена Прекрасная и не называл.
— Свен, дорогой, здравствуй! Заходи, быстро! — Она дернула его за рукав и втянула в квартиру. Захлопнула дверь. И лишь теперь обняла. — Артем, спасибо тебе, что приехал. А то я одна, сижу, дрожу от страха. Детей отправила к свекрови. Они ничего не знают. Боже мой, что происходит? Артем? — Она смотрела снизу вверх полными слез глазами.
Артем погладил ее по остаткам пышных когда-то волос — теперь они были собраны в крысиный хвостик — и вздохнул. Неведомое горе и страх превратили красивую женщину в тень.
— Лена, успокойся. И давай по порядку.
— Давай.
— Тогда сделай-ка мне чайку. Я люблю с лимоном и медом, — улыбнулся он, а Черкасова удивленно подняла на него заплаканные глаза.
— Чай… чай? Ой… хорошо. Пойдем на кухню?
— Давай. Где тебе удобнее.
Он скинул пальто и шарф в прихожей и прошел вслед за ней на кухню. Грязная посуда в раковине, сковорода и кастрюля на плите с остатками какой-то еды. На кухонном столе масса каких-то лекарств, настойки, пилюли, микстуры, порошки. Артем покачал головой. Видимо, ситуация действительно была критической. Он присел на стул. Елена поставила чашки и чайник и растерянно пошарила по полкам в поисках банки с медом.
— Где-то был здесь. Боре привозил из Екатеринбурга какой-то товарищ. Где же он? — Она всплеснула руками, и снова глаза наполнились слезами.
Артем решительно поднялся со стула.
— Так, садись. Давай-ка я сам этим займусь, — почти силой усадил он Елену и, не давая думать о печальном, начал рассказывать: — Вообще, заваривать чай — это мужское занятие. Знаешь, в Шотландии живет человек… Он собрал несколько сот рецептов заварки и вообще посвятил чаям всю жизнь. Я как-то был у него в гостях, так он сам заваривает каждому гостю специальный чай. Смотрит на человека, определяет его характер, наклонности и подбирает нужный вкус. А потом дарит маленький пакетик с вашим именным чаем. У меня до сих пор лежит приготовленный им чай «Артьом».
Черкасова слабо улыбнулась.
— Вот сейчас я для тебя сделаю чай «Прекрасная Елена». — Артем открыл настенный кухонный шкаф. — Смотри, у тебя здесь есть индийский со слоником и пакетик ромашкового. Чуть смешаем. А кто у тебя растит мяту на окне? — Он взял горшочек с живой перечной мятой с подоконника.
— Это Борька любил, — проронила Елена и испуганно спохватилась: — Любит, я хотела сказать. Все время нюхает. Говорит, пахнет домом. Он же в деревне вырос, под Липецком. Там эта мята как сорняк. Хуже крапивы.
Она замолчала, опустила руки под стол и как-то вся осела, видимо, очень устала. Артем, кидая на нее короткие взгляды, продолжал быстро собирать заварку.
Ему не нравились ни интонация Елены, ни то, что она о Борисе заговорила в прошедшем времени. Вода вскипела, и он налил кипяток в фарфоровый чайник. По кухне разнесся аромат мяты, ромашки и чая. Елена втянула воздух и поднялась, а на столе уже появились чашки и баночка уральского меда.
— Ну вот. Приятного аппетита!
Он, как заправский официант, разлил чай, пододвинул чашку к Елене и зачерпнул ложку меда. Женщина сделала глоток и слизнула мед с протянутой ложки. Артем удовлетворенно кивнул.
— Молодец. — Присел напротив и тоже отпил ароматный чай. — А вот теперь расскажи все по порядку. Кого боялся Борис? Что с ним произошло? Кто его забрал? И куда? И почему ты сказала о нем в прошедшем времени?
Подбородок Елены дрогнул, и он тут же усложнил задачу:
— Постарайся вспомнить все детали. И не волнуйся. Теперь все будет только лучше. Поняла?
Женщина кивнула и вытерла набежавшие слезы.
— Это все его новая работа.
— А что случилось со старой? — заинтересовался Артем.
— Понимаешь, после Испании у нас были проблемы. Ну, Боря там не сошелся характером с начальником, и его кадровики задвинули. Он долго мучился. Стучался во все кабинеты, но ему отказывали. Мы стали невыездные.
Артем слушал. Для вернувшегося из-за границы разведчика это была довольно обычная послеперестроечная история.
— Он тут запил, — шмыгнула носом Елена, — ни на одной работе не держался. Я его и ругала, и разводом грозила. Он вроде прекращал, а потом снова начиналось… Потом он все же дозвонился до вашего преподавателя. Как его? Помнишь, такой веселый прикольщик? Ну, Белугин вроде?
