— Юрий Максимович, — посол растянул узел галстука и теперь переливался, как созревшая малина. — Я прошу вас принять срочные меры. Как-то разберитесь, чтоб, ну, не было ненужных последствий… Вы меня понимаете?
Посол жалобно посмотрел на Соломина. Официально тот, конечно же, был всего лишь советником по вопросам культуры, но неофициально… неофициально Юрий Максимович мог очень многое…
Соломин послу сочувствовал. Ведь придется докладывать министру, а тот — не то что прежние мямли, всплывшие сначала на перестроечной, а затем на приватизационной волнах. Этот, отсидевший десяток лет в ООН, не спустит подобных просчетов.
— Идите… — не глядя на подчиненных, махнул рукой посол.
Соломин потянул за руку свою пассию, и они выскочили из кабинета. Ему не хотелось объясняться с любовницей, а потому он просто проводил ее до секретарской, слегка приобнял и строго посмотрел в полные слез и отчаяния глаза:
— Полинка, не кукситься! Собирай вещи, спокойно езжай в Москву. Ничего страшного. Посидишь пару лет в МИДе, а потом что-нибудь придумаем. Поняла?
— Угу, — только и смогла выдавить всхлипывающая помощница.
— Ну-ну! Не отчаиваться! Мы им ответим симметрично. Мало не покажется! — погрозил он куда-то в пустоту кулаком, наклонился к девушке, коснулся губами мокрой от слез щеки, подтолкнул в комнату и быстро ушел.
Юрий Максимович не любил расставаний и старался избегать подобных сцен. Еще больше не любил он женских слез, но, главное, у него были дела поважнее. Уже во время яростного монолога посла, получившего требование английского МИДа о выдворении сотрудницы, попавшей в сети агентства по борьбе с наркотиками, Соломин ломал голову, кто мог их выследить и так жестоко и умело подставить. Никаких зацепок не находилось.
«Если посол успел доложить в Москву, — напряженно думал он, — а, судя по его искренней тираде, так и случилось, придется паковать чемоданы…»
Ужаснее всего было то, что официально оформленная конспиративная квартира, гордость резидента Соломина, была провалена абсолютно бездарно. Полицейские взломали дверь, обыскали помещение, а потом еще и опечатали. Нет, сам Соломин в облаву не попал, а номинальным арендатором числился некий Т. Уолш, следы коего терялись в доках далекого ирландского городишки Корк. Но вся сумма слишком унизительных для профессионала обстоятельств работала против него.
Соломин воспользовался экстренным каналом связи, уже через двадцать минут отправил шифрограмму в Центр, и… все-таки опоздал. Реакция начальства была незамедлительной, выводы — серьезными, а наказание — быстрым и несоразмерно «преступлению» жестоким: возвращение на родину.
— Нашли крайнего… — выдавил Соломин и отвернулся к окну, так чтобы администратор-еврей не видел его лица.
Здесь, в Москве, его ждало все, от чего он был избавлен в Лондоне: мизерный оклад, вечно подчиненное положение и необходимость потрошить чужое белье в номерах вместо интеллектуальной работы.
Бенни Хилл
Ти Джей просмотрел свежие, только что пришедшие из Москвы документы, откинулся в кресле и блаженно прикрыл глаза; ему, основному творцу идущей к завершению операции «Доклад», было о чем подумать.
Корни операции уходили в далекие 90-е годы, когда заместитель президента столичного университета профессор Кудрофф пригласил в Британию представительную делегацию московских ученых. Для ведущих нищенское существование русских такая поездка давала возможность не столько обменяться научными достижениями, сколько подзаработать сотню-другую долларов да сэкономить на командировочных.
Ведущие ученые великой страны отработали технологию до совершенства — еще со времен редчайших советских поездок в Венгрию и Болгарию. Дневной паек ученого, измерявшийся двадцатью двумя долларами США, заменялся тремя банками бычков (или кильки) в томате, килограммом сушек (или сухарей), пачкой индийского (или грузинского) чая, десятью кусками сахара типа «рафинад» и плавлеными сырками «Дружба», «Волна» или «Янтарь» — по потребностям. Можно было также захватить пару бутылок водки и обменять ее прямо в гостинице у консьержа на десять долларов по курсу лева, кроны или динара.
Понятно, что, когда профессор Кудрофф озвучил предложение столичного Королевского университета регулярно приглашать коллег из России в Лондон, русские его приняли «на ура». Неделя ушла на скандальное профсоюзное собрание, созванное не попавшими в список отъезжающих представителями кафедры жидких металлов. Еще две недели на срочное оформление паспортов и виз. Однако к концу месяца девять сотрудников Института киберфизики высаживались в аэропорту Хитроу.
Ти Джей тихо рассмеялся. Среди этих девятерых только трое были реальными учеными. Все остальные занимали совсем иные посты: заместитель ректора по хозяйственным вопросам, начальник отдела технического и материального обеспечения, проректор по учебным вопросам и прочие незаменимые «физики». Встречавший русскую делегацию Кудрофф буквально схватился за голову, когда первый же сошедший на британскую землю «ученый» попросил срочно рассказать, где можно купить «импортную сантехнику» и «фирменную видеоаппаратуру». И чутко курирующий процесс «сотрудничества» Томми немедленно подбодрил отчаявшегося профессора.
— Сэр, отличная работа! — похлопал он Дэвида по плечу, едва прилетевшие из Москвы гости собрались в специально отряженном автобусе.
— Вы это серьезно, Томас? — вице-президент не верил своим ушам.
— Абсолютно, — кивнул Ти Джей. — Как минимум двое из прибывших представляют для нас интерес.
— Уфф! — выдохнул Кудрофф, схватил Ти Джея за руку и что было сил затряс. — Вы меня воскрешаете, Томми.
— Ну-ну. Не стоит благодарностей, — высвободил Ти Джей руку, — общее дело делаем, Дэвид.
Он оглядел рассевшихся в автобусе делегатов и наклонился к ученому:
— Дэвид, я буду вам искренне признателен, если вы отправите всех желающих закупать унитазы и телевизоры в самый дальний молл. Например, «Милтон Кейнс». Там и цены пониже, и народу побольше…
— Как скажете. Только я не понимаю… — начал Кудрофф.
Томми поморщился и прервал его:
— Вам и необязательно это понимать, Дэвид! Мне нужны вон те двое, — кивнул он в сторону степенного высокого старика с грузинским профилем и львиной гривой. Второй, лысый толстячок, с растерянным видом что-то чертил на запотевшем окне автобуса.
— А? Вы имеете в виду профессора Бадри Шенгилия и декана Николая Смирнова?
— Да-да. Особенно вон тот, похожий на Бенни Хилла.
— Ха! Действительно! — рассмеялся Кудрофф. — Как я раньше не заметил! Мистер Смирнов и впрямь — вылитый Бенни!
Переволновавшийся Кудрофф смеялся и смеялся, явно представляя уважаемого русского декана в образе известного английского комика, и, лишь поймав ледяной взгляд собеседника, поперхнулся и тут же превратился в слух.
— Насколько я понимаю, именно этот декан имеет право заключить столь необходимый нам договор? — Ти Джей пристально посмотрел в глаза моментально притихшего Дэвида Кудрофф.
