Два звонка Айе Кисс. Разговор состоялся в ночь пожара. Но самыми интересными были звонки Виктории Медянской. Звонивший человек не представлялся, не разговаривал. Только слушал. Вдова же щебетала без умолку. И что интересно, обращалась к своему молчащему собеседнику, как к мужу. Словно она считала или, возможно, знала, что тот не погиб, а жив. Агушин потер виски и потянулся по привычке за куревом. Вместо сигареты сунул в рот уже изрядно обгрызенный карандаш, смачно захрустел, но тут же что-то вспомнил и нажал кнопку вызова секретаря.
Та моментально появилась в дверях. Она не любила переговариваться через селектор с любимым шефом и предпочитала лишний раз показаться ему на глаза. Вот и сейчас сияла от удовольствия лицезреть обожаемого начальника, а заодно кокетливо демонстрировала свое новое платьице из легкого трикотажа.
Геннадий Дмитриевич требовательно сдвинул брови.
— Я тебя просил достать кассету…
— Я достала. Вот, — секретарша подбежала к столу и протянула сразу две кассеты.
Это и впрямь было как раз то, что он заказывал. Сверху лежал фильм Роберта Земекиса «Привидение». Под ним — «По семейным обстоятельствам». Агушин закряхтел и махнул рукой: свободна. Вышел из-за стола и вставил в принесенный из дома старенький магнитофон вторую кассету. Промотал туда-сюда и сразу вспомнил старый советский телефильм.
— Он еще издевается!
Предложение адвоката Павлова пересмотреть фильм явно делалось ради одной сцены — с визитом логопеда в исполнении Ролана Быкова. Оный логопед не выговаривал половины букв алфавита. Учитывая, что Шлиц при жизни не только сильно «кайтавил», но и вообще имел массу «фефектоф фикции», попытка Агушина найти преступника по последним словам умирающего «Фа… Фы… Офф…» была изначально обречена. На это адвокат и намекал…
Геннадий Дмитриевич не стал пересматривать «По семейным обстоятельствам», а вставил в видеомагнитофон «Привидение». Аппарат зажужжал, а на экране пошли титры кинокомпании и главных героев. И ясно, что задумчиво грызущий карандаш следователь уже на титрах нашел, на что обратить внимание. Обещающие участие Патрика Суэйзи и Деми Мур титры прямо указывали на драматический характер будущих событий.
— Вот же фамилия! — усмехнулся генерал юстиции. — С такой надо в московском угрозыске работать. Сразу стала бы начальником.
Агушин не догадывался, что бывший муж актрисы на момент ее съемок в «Привидении» тоже боролся с плохими парнями в роли «крепкого орешка». Такое родство, безусловно, говорило о необходимости укреплять отечественные кадры голливудскими актерами с говорящими именами и фамилиями.
Экранные события затягивали все больше, и Агушин и не заметил, как тихо распахнулась дверь, и на пороге возник Генеральный прокурор. Тот некоторое время рассматривал по очереди то телеэкран, то лысеющую макушку Геннадия Дмитриевича и таки кашлянул — в тот самый момент, когда злодей проник в квартиру героини Деми Мур.
Генеральный
Агушин никогда не видел этого видеофильма, а потому провалился в него выше макушки и не замечал ничего: ни как Генеральный проник в его кабинет, ни как его разглядывал — секунда за секундой. И лишь когда убийца решал, напасть или нет, бухнул этот кашель, и Агушин подскочил в кресле и рефлекторно швырнул в нежданного гостя карандашом. Тот отшатнулся, карандаш с хрустом врезался в дверной косяк, а глава прокуратуры страны покачал головой:
— Агушин! Вы что?! Совсем заработались? Это что за просмотр кинофильмов у вас?
Офис Генерального прокурора исторически находился в другом конце Москвы, но в его обязанность входили регулярные визиты в ведомство, прямо теперь не подчиненное, но по-прежнему опекаемое им. Агушин вовсе не удивился, увидев давнего коллегу по прокурорской работе. Но с учетом открывшихся перспектив своего стремительного роста решил проявить максимальное уважение к Генеральному.
— Извините, Яков Юрьевич. Это… это, знаете… вещдоки. Вот изучаю… необходимо… для полноты картины. Это как научное пособие. Понимаете?
Агушин покраснел. Назвать кассету с развлекательным фильмом вещдоком, а тем более «научным пособием» можно было только в полном бреду. Прокурор сурово нахмурился:
— Значит, у вас «библиотечный день»?
Агушин кинулся к видеомагнитофону. Сарказм прокурора уничтожал его самолюбие тем больнее, что еще недавно он, окрыленный разговором с Президентом, вовсю парил.
— Вот зараза! — отчаянно и совершенно бесполезно давил на кнопку «стоп» Агушин. — Ну же!
Батарейки в пульте не меняли больше года, и их энергии хватило с трудом, чтобы лишь запустить фильм. А тем временем Генеральный прошел за стол следователя и сел в его кресло.
«Ой, дурной знак!» — подумал Геннадий Дмитриевич. Он никому и никогда не позволял садиться за свое рабочее место.
Прокурор снова кашлянул.
— Так. Заканчивай просмотр кинолент, Геннадий Дмитриевич. Я к тебе сразу от Президента. Он очень недоволен расследованием. Мало того, кто-то ему настучал по поводу ночной акции. Там похватали каких-то «уважаемых» людей. — Генеральный прокурор скривился, выговаривая слово «уважаемых».
— Яков Юрьич, какие «уважаемые»?! Бандота сплошная! Этот Алим…
— Так! Дискуссию закончили. Ясно? Сказано «у-ва-жа-е-мы-е», значит, так и есть. Понятно?
— Хм. Понял. — Агушин запыхтел и, яростно хлопнув по кнопке «Power», все отключил. Но, вот незадача, теперь он сидел у своего стола с непривычной ему стороны. Обычно здесь сидели допрашиваемые.
«А ведь полезно побыть в такой шкуре» — пронеслось в голове, но он тут же запричитал мысленно: «Боже, упаси!!!»
— Там же все исправили. И не моя это была инициатива вообще. Это смежники из наркоконтроля устроили маски-шоу.
Генеральный заметно покраснел.
— Слушай, Гена, мне глубоко наплевать, кто и что устроил. Расследование ведешь ты? Ты! С тебя и спрос за все! Понял!
— Понял. Но… все же…
— Никаких «но»! Ты мне предлагаешь объяснять Президенту, кто и что там устроил? Это не его забота! А наша! Наша с тобой, следователь Агушин! Президент должен иметь результат! Ему нужно докладывать о победах. А не в очередной раз на вопрос журналюг мямлить. Это не его стиль! Он — человек побед, а не наоборот!
Агушин потупил взор. Он уже видел, что Генеральный завелся всерьез и надолго, и босс оправдал его ожидания:
— Его эстрада интересует не меньше, чем тебя и каждого российского зрителя, — объяснял он генералу юстиции, словно мальчишке, — а они тоже ждут, когда великий сыщик Агушин поймает злодеев. А что же наш Шерлок Холмс? Где профессор Мориарти? Где Джек Потрошитель? Ты уже всех изловил? А? Чего молчишь, Геннадий Дмитриевич?
Агушин упрямо поджал губы. Прокурор умел давить своих работников. Одно хорошо: делал всегда один на один. Унижение сотрудника оставалось тайной их двоих. И все-таки Агушину было тяжело.
