— Хм. Не все, значит, ты, Павлов, расследовал, — хитро усмехнулся здоровяк Джейсон. Он снова обнажил белоснежные зубы — чудо новозеландских стоматологов. — Мой несостоявшийся убийца преспокойно живет в Сан-Франциско. Его прооперировали, провели курс химиотерапии, и теперь он во славу божью где-то там руководит церковным хором. Бросил пить. Говорят, счастлив. А что еще человеку надо?
— Ну что ж. Я не судья и не следователь, а всего лишь адвокат. Расследование — это мое частное дело. Объясните все же, Иосиф, зачем нужен был весь этот трагиспектакль? Пугать жену, прятаться… Не легче было собрать вещички и рвануть в ту же Зеландию легально?
— Эх, Павлов, Павлов… — Шлиц покачал своей бритой головой. — Как у вас все складно выходит! Но в жизни-то по-другому! Я не собирался бежать. Отнюдь! Только-только начали реализовываться мои планы. «Медиасити», конкурсы, новые звезды, телеканал. Ну, в общем, все то, за что поднялась драчка в связи с моей безвременной «кончиной». Этот придурок Нафаня Кузьмин вдруг решил поиграть в Робин Гуда. И, слава тебе господи, не дострелил меня. Я и выжил-то чудом. А вот когда я пришел в себя, зализал раны, встал вопрос: воскресать или нет? Тут-то я и принял решение линять. К тому времени и вы, адвокат Павлов, всю работу выполнили, и Виктория в Штаты переехала. Ну а поменять документы у нас по-прежнему — плевое дело! Вот и появился новый человек. А вы говорите — спектакль! Это вы все устроили спектакль. Пляски на костях.
— Ну-ну! Костей-то вроде не оказалось, и тогда последний вопрос. Из любопытства. А кого же мы тогда с почестями проводили? — Павлов изучающе смотрел на подтянутого, помолодевшего и сильно изменившегося Шлица. Тот усмехнулся и провел ладонью по лысине.
— Пригодилась-таки кукла, которую мне благодарные партнеры подарили в свое время на пятидесятилетие. Этакий «Вакс-Шлиц» из Музея мадам Тюссо. Валялась без дела на даче. Давид все и организовал. Он вообще молодец. И меня лечил, и язык держал на замке. — Он внезапно встрепенулся:
— Скажи, Артем Андреич, а Виктория плакала на этих… как их… похоронах?
— Плакала? Она не плакала. Она сама превратилась в слезы и скорбь. Вы, Иосиф Давыдович, злую шутку с ней сыграли. Но это ваше личное, семейное дело.
— Ну, так считайте, что ваше расследование закрыто, господин Павлов. Привет родине передавать не надо.
Джейсон-Шлиц встал и протянул Артему Павлову крепкую широкую ладонь. Адвокат ответил сильным рукопожатием. «Королева Мария» издала долгий тревожный гудок. Мужчины разошлись. Навсегда.
