– Как – снимать «Своих»? Я не могу…
– Сможете, – решительно сказал мэр. – Где тут у вас свободная студия? И поторопитесь! Слишком дорого мне обходятся ваши проволочки!
– Давайте я вас на 34-й канал поставлю… – теряя надежду выпустить в эфир «Своих», предложил директор.
– Его смотрит молодежь, – покачал головой мэр, – а панику сеют старухи. Наш канал давайте, самый главный, самый «электоральный»!
И директор сдался, а спустя пять минут Лущенко был в прямом эфире внеочередного выпуска программы «Лицо города».
– Хлеб в городе есть! – с напором стал убеждать он. – Городские комбинаты работают на пределе своих мощностей!
– Но это же и говорит о том, что хлеба недостаточно, – возразил ему ведущий телепрограммы.
– Правильно, – решительно кивнул мэр, – если каждый купит вместо одной буханки две, запасы хлеба сразу уменьшатся вдвое.
– А мука? Как быть с мукой? – продолжил наседать журналист.
Лущенко яростно повернулся к режиссеру.
– Дайте-ка сегодняшнюю хронику… да-да, там, где мешками на колясках везут…
А потом начались звонки в студию.
– Игорь Петрович, это Семенов. Вы меня помните? Скажите, а почему пенсионерам и ветеранам не разрешают мирный митинг?
– Завтра праздник, вот и продемонстрируете свое миролюбие, – улыбнулся мэр.
Он знал, что Алена расшибется, но к завтрашнему утру завалит хлебом город. Любой митинг в такой ситуации будет смотреться смешно.
– Скажите, Игорь Петрович, а недостаток хлеба не связан с ликвидацией столь удобных для простого народа «хлебобулочных киосков»?
– С глупостью он связан, – отрубил мэр. – А киоски – это всегда грязь, уход от налогов и контрафакт. Народных интересов там нет и никогда не было.
Лущенко знал, что вопрос подкинул кто-то из прихлебателей Козина, и ставил все точки над «i» решительно и однозначно. Дабы не было иллюзий относительно значимости «хлебобулочных киосков».
– Игорь Петрович, мне вот сестра из соседней области позвонила. Она говорит, что к нам направляют войска.
Мэр на мгновение замер, но тут же взял себя в руки.
– Зачем? – удивленно поднял он брови.
– Хлебные мятежи подавлять.
Лущенко развел руками:
– Не смешно. Мы даже наряды милиции у магазинов стали снимать. Слава богу, народ у нас, я бы сказал, сознательный и неглупый. И не такое переживал – вполне, кстати, достойно.
А потом ему позвонил Чирков.
– Внимательно слежу за вашими успехами, Игорь Петрович, – проронил он. – Справляетесь… вижу…
– Спасибо, Станислав… – начал мэр и… все-таки добавил: – Георгиевич.
– Да, кстати, а что там за история с ТВ? Мне доложили, что вы решили сами формировать сетку телевидения?
«Уже доложили…» – ненавидяще зажмурился Лущенко.
– Я занял только тридцать минут. А что… я совершил нечто необратимое?
– Как сказать… – задумчиво произнес Чирков. – Вы же знаете, как болезненно реагируют ветви власти на вопрос разделения полномочий. Вы вторглись в чужие владения, и это оценивают.
Лущенко сглотнул. Он не мог так сразу сообразить, какая из ветвей власти в претензии.
«Четвертая? Кто там у них за СМИ отвечает? Или само отключенное от эфира народное движение «Свои»?» Назвать их стройные колонны пятой властью язык не поворачивался.
– Желаю вам отпраздновать День независимости России без отхода от протокола, – ровным голосом произнес Чирков.
– Спасибо, – похолодел Игорь Петрович.
Сейчас у него под контролем было все, однако намек на возможные инциденты был слишком явен. А в течение ближайшего получаса в приемную администрации позвонили сразу два журналиста и четыре инспектора ГИБДД.
– В город движутся колонны внутренних войск.
Языки
Когда ему позвонили, Василий неторопливо резал колбаску под пиво и поглядывал в телевизор, где только что показывали мужа его сестры Алены.
– Василий Игоревич?
– Да, это я, – стараясь не испачкать жиром телефон, приложил поудобнее трубку к уху Василий. – А кто говорит?
– Это Сериканов. Роберт Шандорович.
– Здрасте.
– Василий Игоревич, администрация города в моем лице официально просит вас выступить представителем городского бизнеса на встрече иностранных гостей.
– Меня?
– Да. Именно вас рекомендовал Игорь Петрович.
Василий аккуратно прижал трубку к щеке и принялся вытирать руки салфеткой.
– А Алена что говорит?
– Алена Игоревна не возражает.
Василий задумчиво хмыкнул. Иногда сестра поручала ему то или иное дело, хотя с ее состоянием она вполне могла нанять еще с две-три сотни квалифицированных функционеров. Как раз для таких случаев.
– Машину я пришлю… – продолжил Сериканов.
– У меня с языками…
– Там будут переводчики. Если что – подскажут. Да от вас там ничего и не потребуется. Встретим, свозим в ресторан, а утром проследим, чтобы им выделили достойное место в праздничной колонне.
– И это все? – поразился Василий.
– Это же обычный протокольный визит, – рассмеялся собеседник. – От нашего брата требуется одно: присутствовать и говорить дежурные комплименты.
Василий кивнул. Он уже понимал, какого рода это поручение.
– Ну как, есть еще вопросы? – поинтересовался Сериканов.
– Скажите, Роберт… Шандорович, а что это за войска в город идут? Мне жена сказала, а ей – соседка.
Сериканов рассмеялся:
– Это обычный слух. И довольно бредовый. Так что не берите в голову, Василий… Игоревич. Нам с вами главное – завтра Игоря и Алену не подвести.
Войска
Едва Сериканов позвонил, Петр Владиленович сорвался с кресла и схватил трубку:
– Роберт! Что это за войска? Я ни фига не понимаю!
Сериканов устало вздохнул:
– Не бери в голову, Петр. Слух это, и довольно бредовый.
– Какой слух? Мне уже раз двадцать позвонили! Они же в полусотне километров от города!
– Никто никаких войск в город не вводит, – твердо произнес Роберт. – А ты, Петр, лучше бы меня о другом спросил.
Козин насторожился:
– Ты что… что-то сделал?
– Я все сделал, – с невероятной усталостью в голосе выдохнул Сериканов. – Но ты не представляешь, во что мне это обошлось. Аванса уже нет, мне своими бабками пришлось добивать.
