– Ну? И что хотим?
– Тауварищч капытан, – начал первый усач с явным южнороссийским певучим говором.
– Ага, товарищ! А может, вам, гражданин, кто другой товарищ? – передразнил его милиционер.
Визитеры совсем стушевались и снова затоптались на месте, что-то бубня под нос.
– Ну что?
Они уже начали раздражать дежурного. Явно пришли заявить, что какие-то неизвестные отобрали у них честно заработанные гроши. А нечего торчать без регистрации в городе! Гонять их нужно почаще, чтоб знали свои обязанности, раз приехали на заработки. Он снова насупил брови:
– Ну! Молчать будем? Заявление принесли? – попытался угадать капитан и ободряюще добавил: – Давайте, давайте! Сейчас откажем.
Мужчины подошли и действительно протянули два листа бумаги, исписанные сверху донизу мелким почерком. Капитан нехотя взял листки и глянул на часы: до смены оставалось всего двадцать пять минут. Не могли эти два пентюха прийти чуть позже! Что теперь с ними делать? Может, и впрямь что толковое написали? Он стал, с трудом разбирая слова, медленно читать заявление:
«Я, Миколай Гаврилович Дорогобуш, написав це прнзнаньня сам. Я був в памяти и сознании. Два месяцев тому назад ко мне подошел мой знакомый Петро Музыка и сказав, що можно добре заробатать. Надо только помочь добрым людям сломати ихнюю машину. Це машина була на стоянке. Мы с Петром Музыкой сделали усе як просили. Мы разумели, што люди були хозяева, так как они дали нам усе ключи и сигнализацию. Но мы все равно сховались. Штоб от греха подальше и чего не вышло. Мы поставили специальну приспосабленью под энту машину…»
Капитан прервался – у него от этого скорбного чтения даже голова разболелась – и зло взглянул на ходоков:
– Вы что, хлопцы, озверели?! Вы что, русского языка не знаете?! Кто так пишет?! Вы чего понаписали?! Какая машина?! Какое приспособление?! Чего просили? Кто просил? Бред какой-то!! Вам что в милиции – бюро жалоб и предложений? А?! А ну давайте паспорта!!! Щас регистрацию проверим!
Страховка
Друг и учитель погибшего Ивана Ивановича Свирина, давно живущий в Лондоне генерал Глеб Белугин знал, что получит этот электронный архив.
Его ученик был профессионалом во всем, что делал, и он прекрасно знал: в случае его смерти все богатейшие досье его охранной фирмы попадут в руки таких, как Брагин и Джунгаров. А потому, едва Свирин не подтвердил, что он жив, и лично не пополнил свой архив новыми аудиозаписями и видеоматериалами, точная электронная копия архива начала перекачиваться в два адреса: в ФСО России, где Свирин некогда трудился, и… в Лондон.
Генерал Белугин бегло просмотрел последние записи, уделив особое внимание выводам самого Свирина, и присвистнул. Теперь причины громкой, на всю Россию, гибели А. И. Сабуровой были куда как яснее.
– Федя, – набрал отставной генерал московский номер, – ты уже просматривал этот архив?
– Первым делом, – мрачно отозвался заместитель начальника ФСО России.
– И что скажешь?
– А что тут говорить? – вопросом на вопрос ответил старый друг. – Их брать надо.
Иск
Унаследовать миллиарды удается далеко не каждому. Сохранить при этом человеческое достоинство еще сложнее. Еще не высохли слезы на глазах близких Алене Сабуровой людей, еще не завяли цветы на ее могиле, а в суд города уже поступил иск, составленный по просьбе В. И. Сабурова его новым адвокатом. Пол-Ален требовал признать за ним право на все имущество, оставшееся после погибшей сестры. Вторым пунктом иска он требовал отобрать у Игоря Лущенко незаконно удерживаемое имущество.
Старательный адвокат указал все, что смог выведать: автомобиль «Ауди S-8L», квартиру, обстановку в квартире, загородный дом и обстановку, дачу, гаражное место на две машины, бытовую технику по списку и даже клюшки для гольфа. Потребовала сторона истца также и всю одежду и обувь Сабуровой А.И. Такая тщательность и щепетильность в перечислении имущества объяснялась очень просто: адвокат, составлявший иск, помнил, что получает двадцать процентов от всего выморочного имущества.
Отвечать на подобные иски Игорь Лущенко не мог, не хотел и просто не собирался, но по рекомендации Павлова все же решил участвовать в этом неприятном деле. Естественно, не лично, а через представителя. Он попросил Артема продолжить защиту и выступить в качестве адвоката и представителя в суде. А по невероятному стечению обстоятельств, что часто становится правилом, дело о наследстве досталось судье Ладе Данильченко, той самой, с которой судья Колтунов, по старой памяти, когда-то обсуждал свои разногласия с председателем суда Егориной.
Лада вначале слегка испугалась, но затем любопытство, профессионализм и судейский долг взяли верх. Ей было интересно посмотреть на Павлова и, конечно же, на его оппонента Кротова. Поговаривали, что они даже когда-то учились вместе и чуть ли не ухаживали за одной и той же девушкой. Вроде бы она была дочерью ректора. А вот пути их разошлись, чтобы спустя десяток лет вновь свести двух матерых волков адвокатуры у одного барьера. Лада приняла дело и назначила первую встречу сторон.
На собеседовании, которое обычно предшествует каждому судебному заседанию, Толя Кротов делал заискивающие глаза и пытался показать Павлову, насколько он сочувствует мэру-вдовцу. Через каждое слово добавлял:
– Я всего лишь выполняю свою работу. Я всего лишь представляю интересы моего доверителя. Я не могу ничего решать. Я обязан лишь поддерживать позицию моего доверителя…
От этих бесконечных «я, я, я» закружилась голова даже у судьи. Лада хлопнула по столу папкой «Дело» с ботиночными тесемками:
– Так! Остановитесь, стороны! Давайте по сути. Я обязана вас спросить, готовы ли вы решить дело миром? Истец?
– О да! Конечно же, ваша честь. Мы готовы.
– Что же вы предлагаете в качестве компромисса и мирового соглашения? – Судья Данильченко с любопытством разглядывала потеющего Кротова.
Он судорожно перебирал листочки, очевидно не находя нужного. На стол посыпались листки с записями, которые увидели и Лада, и Павлов. Не увидеть их было невозможно, так как на отдельных страничках разного размера жирным шрифтом были выведены похожие друг на друга надписи:
«Миша – 30 тыс., «Инкоргрупп» – 50 тыс., Васильев – 5 и еще 5, Мих. – долг: 10 тыс., за «Кино» – 25 тыс., по Рях. – 500 т. руб. плюс результат. Еще 500 т. р., Пол Ал. – подача – 10 тыс., резул. – 20 % (20% х прим. 5 млрд. – 1 млрд.!!!)
Последние фразы «1 млрд.», «ОДИН МИЛЛИАРД», «ЯРД!!!» в разных вариациях были написаны на двух страницах сверху донизу и обведены много, много раз. Судья, вытаращив глаза, непроизвольно поглядела на Павлова, который удивился не меньше ее, но встретил взгляд совершенно бесстрастно. И в его папке, как и в бумагах любого коллеги по цеху, можно было найти нечто похожее, возможно, в более приличном исполнении.
