Нинка очень волновалась, как бы теперь из-за этой истории с судом начальник не изменил своего мнения о ней.
С самого начала заседания она все ломала голову, как бы так все обернуть, чтобы и судьица, и прокурор, и симпатичный пристав в наглаженной рубашке ее, Нинку, не осуждали, а жалели. Но так ничего и не придумала. Она очень рассчитывала на Всеволода Аристарховича. Он хорошо говорил, прямо все как надо. Но когда злобная судьица Всеволода Аристарховича выперла, Нинка сообразила, что придется отдуваться самой.
Умом она понимала, что разжалобить стерву-судьицу вряд ли удастся. Но поскольку давить на жалость — было единственной эффективной стратегией, известной Нинке, оставалось лишь попытаться проделать это в суде. Авось кривая вывезет. Да и Анька Судакова, если что, ее поддержит… И Танька Спицына с работы…
Нинка говорила вежливо и упирала на то, что в одиночку поднимать ребенка — тяжелое испытание, а она сама — женщина трудной судьбы.
— Если бы можно было, — говорила Нинка, — я бы ни дня не работала.
Это была чистая правда. Работать Нинка не любила. Ей нравилось ходить в контору, пить чай с девчонками, нравился завхоз Александр Терентьевич — нестарый и деловой, да и Олег, водитель директорский, тоже нравился. А ломать глаза за компьютером — нет.
— Только если я работать не буду — кто мне денег даст? А у меня сын, его обеспечивать нужно. Ребенка своего я люблю, и ни в чем он не нуждается, и с работы это могут подтвердить.
— Достаточно, Калмыкова, можете сесть. Вызывается свидетель Спицына Татьяна Евгеньевна!
Татьяна вошла в зал, посверкивая золотыми зубами.
— Как долго вы работаете вместе с Калмыковой?
— Пятый год.
— Как вы охарактеризуете отношение ответчицы к своему ребенку?
— Я Нину Калмыкову характеризую с самой положительной стороны, — затараторила Спицына. — Она хороший работник, со всеми в коллективе поддерживает добрые отношения…
Спицына почти дословно пересказала характеристику с места работы Калмыковой, подшитую к делу. Интересно, может, она сама эту характеристику и писала?
— …Нина всегда активно участвует в общественной жизни, в подготовке всевозможных мероприятий…
— Скажите, Спицына, что вы имеете в виду под подготовкой мероприятий?
— Ну вот когда мы начальнику нашему поздравления к юбилею готовили, то надо было остаться после работы, стихи красиво переписать, еще мы кабинет шариками украшали. Некоторые не захотели остаться, а Нина с нами сидела до ночи и, пока мы все не закончили, не ушла.
Понятно. Двухлетний ребенок дома один, а мамаша кабинет шариками украшает и стихи переписывает.
— Свидетель Спицына, по вашему мнению, Калмыкова хорошо заботится о своем сыне?
— О сыне? Думаю, хорошо заботится…
— Вы так думаете или знаете наверняка?
— Знаю…
— Можете конкретизировать? Привести примеры? В чем именно выражается эта забота?
— Ну-у… Вот, например, когда у нас на работе день рождения у кого-нибудь, или юбилей, или там Восьмое марта, мы всегда конфеты или кусок торта Нине домой заворачиваем, для ее мальчика…
— Она вас об этом просит?
— Нет, мы сами…
— Понятно. Еще можете примеры привести?
— Могу. В том месяце Нине Калмыковой материальную помощь выписали на зимнюю одежду ребенку.
— Есть документ о выделении помощи? Передайте через пристава.
Лена просмотрела документы. Заявление Калмыковой (прошу выделить пять тысяч рублей на покупку теплой одежды и обуви моему сыну), расходник… Что-то в протоколе наличие никакой зимней обуви не отмечено…
Спицыну у трибуны сменила Судакова — блондинистая сотрудница ЖЭКа. Эта говорила низким грудным голосом, в отличие от Спицыной чувствовала себя уверенно, не мямлила и не запиналась.
Она предоставила справки из ЖЭКа о том, что Калмыкова с сыном не стеснены в жилищных условиях, а также квитанции, доказывающие, что ответчик аккуратно платит за свет, газ, горячую воду и вывоз мусора.
— У нас многие жильцы имеют задолженность по коммунальным платежам по полгода, — говорила она своим низким голосом. — При этом — вполне обеспеченные люди, просто такое наплевательское отношение. Нина поднимает мальчика одна, ей никто не помогает, после смерти мужа она не получает алиментов, только пособие, но она — ответственный человек, и ни разу за все время у нее не было долгов по квартплате. Так же ответственно она подходит и к воспитанию сына. Конечно, ей тяжело. У Нины пожилая мать, инвалид третьей группы, она не может помогать дочери и внуку. Услуги няни стоят дорого, Нина не в состоянии их оплачивать. А в ясли у нас детей принимают только с двух лет. Так что у нее просто нет другого выхода, кроме как оставлять сына дома одного. Но я хочу заметить вот что: я часто бываю дома у Нины Калмыковой. Ее ребенок всегда опрятно одет, накормлен, у него есть все необходимое… Нина может зимой ходить в осеннем пальто, но у ребенка всегда будут свежие фрукты и чистые колготки.
Опрятно одет? Сыт? В материалах дела написано, что у ребенка дефицит веса, опрелости, что одежда — грязная и рваная, а никаких фруктов не было и в помине. И кто врет? Опека? Или все же Судакова, подруга ответчицы?
— Вызывается свидетель Бутовская Галина Викентьевна!
Соседка Калмыковой пылала праведным гневом.
— Мать, которая любит ребенка, не запирает такую кроху в квартире на весь день! Она может рассказывать, что помогать ей некому, мать у нее инвалид и так далее. Но я лично, и не один раз, предлагала Нине присмотреть за ребенком в ее отсутствие. Разумеется, я не могу проводить с ним целый день, но вполне могла бы два-три раза покормить мальчика, переодеть его, уложить спать…
— Калмыкова, вы подтверждаете, что соседка предлагала вам помощь по уходу за ребенком?
— Не помню…
— Постарайтесь вспомнить!
— Может, и предлагала. Только у меня нет денег ей платить.
Галина Викентьевна даже задохнулась от негодования:
— О каких деньгах вы говорите! Нина! Это отвратительная, бессовестная ложь! Ваша честь, мы с супругом достаточно обеспечены… Моя старшая дочь живет в США, она врач, хорошо зарабатывает, помогает нам, Эдуард Альбертович, это мой супруг, работает, я получаю пенсию… Деньги! Бог мой, мне не нужны деньги! Мне жаль мальчика, он плачет целыми днями, это невыносимо, у меня сердце разрывается!
Да, не похоже, что эта дама бедствует — прическа, маникюр, камея на воротничке блузки… Ухоженная, благополучная и, кажется, говорит вполне искренне.
— Вы объясняли ответчице, что готовы оказывать помощь безвозмездно?
— Ну разумеется! Я сразу сказала, что мне не нужны никакие деньги. Но она мне нагрубила, велела не совать нос в чужую жизнь…
