Внешне Стайна было очень трудно отличить от капитана Фроста, с единственной разницей: каждый, кто видел лицо резидента, начинал испытывать недоумение насчет одной его странности – подбородка. Длинного, костистого и одновременно квадратного и мощного – хотя, заметим, вполне соответствовавшего всему его непреклонному облику. Подбородок Стайна был просто большим и выдающимся, но не более того.
В отличие от резидента (длинная фигура в белом, вдалеке, в центре свиты), Стайн был, конечно, более близкой и понятной личностью. Я вспомнила его в центре толпы полицейских в здании на перекрестке Лайта и Бича: то была не свита, то были люди, которые в трудную минуту тянулись к тому, кто посильнее.
И именно по этой причине Стайна я боялась больше всех прочих полицейских, ведь мне к этому моменту уже хотелось выплакаться у кого-то на груди. А Стайн все-таки был относительно своим – в кабаре он наведывался постоянно, улыбался от моей музыки, с кем-то танцевал.
И вот сейчас он попросил джин пахит, уговорил меня сделать то же самое и начал мягко пугать вполне, прямо скажем, серьезными вещами.
– Дайте я расскажу вам, что сейчас происходит. Ежедневно, а то и дважды в день, полицейские информаторы всех рас докладывают нам о результатах поисков шестифутового англичанина с волосами как у фермера с американского Дикого Запада. Круглые сутки наряды констеблей делают то же самое – смотрят, расспрашивают. Знаете ли, у нас на острове официально живет лишь одна тысяча сто семьдесят четыре европейца. Включая женщин и детей. Не так уж легко среди них потеряться. Есть еще, правда, несколько сотен туристов ежедневно, но они все сосредоточены в весьма предсказуемых местах. Отели, рынки, храмы. Города типа Алор-Стара или Ипо я исключаю, потому что там европейцев и вообще по паре сотен, а туристов нет.
Он закинул ногу на ногу и поморгал веками, почти лишенными ресниц. Каким он был, пока не начал седеть, подумалось мне: блондином или все-таки рыжим?
– Дальше к югу идет Куала-Лумпур, но он, как и Сингапур, отлично контролируется местной полицией. Еще есть плантации и оловянные шахты, но и там не составляет никакого труда узнать, не появился ли у кого-то в гостях загадочный англичанин.
– А вы не думали насчет Сиама? – сладко осведомилась я. – Это так близко – проехать немножко на север…
Стайн смущенно улыбнулся и, с моего позволения, зажег старомодную бирманскую черуту.
– Как же это – не думали? Первое, что было сделано – это взяты под контроль порт и паромная переправа в Баттеруорт, к поездам. И сами поезда. На поезде тоже, кстати, не очень-то спрячешься. Чего вы не знаете – что искать господина Макларена мы начали сразу, еще ночью со среды на четверг, поскольку там были обстоятельства весьма особые – у него убили близкого друга (Стайн кашлянул), и нам нужно было Макларена быстро расспросить. А его нигде не оказалось. Но ночью корабли порт не покидали. Ну, а уж утром его искали все и везде, опасаясь худшего… В общем, сейчас я твердо уверен, что обычным путем Макларен город покинуть не успел бы. Остаются разве что маленькие сампаны, которые, конечно, могли бы довезти его до острова Пхукет… Ну, а тут уж надо быть своим человеком в порту.
Стайн устремил на меня взгляд бесцветно-серых глаз и добавил:
– И трудно представить человека женского пола, который мог бы так легко в этой соленой портовой компании сориентироваться… Но это так, между прочим. Главное же – поверьте мне, что к данному моменту каждый человек в городе, даже отъявленный преступник, знает, что ему выгоднее сообщить нам информацию о разыскиваемом англичанине, чем допустить, что потом мы узнаем, что он ее от нас скрывал. Включая всех, у кого есть даже самый слабый сампан. Нет такого тайного китайского сообщества в городе, к которому мы не имели бы хоть какого-то доступа. Сиам, вы говорите…
Тут Стайн перевел взгляд на потолок и вздохнул, будто вспоминая о прелестях Бангкока.
– Да, король Сиама – единственный персонаж в этих краях, который не подчиняется ни единому европейскому – как и азиатскому – властителю. Но полиция в Бангкоке не хуже нашей. И она, представьте себе, сотрудничает с нами. Госпожа Амалия, скажу снова и снова – речь идет о европейце. Нам всем здесь невозможно затеряться в толпе… Что касается кораблей – на кораблях есть капитаны, а у них есть телеграф, и мы умеем им пользоваться, как ни странно. Мы узнаем, что произошло. Рано или поздно. Но просим вас облегчить нам труд и сообщить то, что знаете.
– Вы так уверены, что я имею к этому делу столь прямое отношение, господин Стайн…
– Э-э-э, раскрою вам служебную тайну. Первое время отрабатывалась версия – одна из нескольких – что тут идет речь о преступлении страсти. Что вы скрываете тело господина Макларена. Закопали его где-то в джунглях. Что попросту вы дошли до такого состояния… А свидетельские показания, с которыми вы знакомы, показывают, что в этой истории страсти горели мощным огнем. Да и сейчас, посмотрите на свое лицо, госпожа Амалия – вы выглядите по-иному, чем пару недель назад, я же вас видел тогда неоднократно. Кстати, блестящий бэнд в вашем кабаре, будет жаль, если… Но не буду вас пугать. Для этого у нас в полиции есть другие, и они уже это делали с вами и делают.
Тут Стайн показал, чем он так притягивает людей: он улыбнулся, и улыбка его была великолепна – множество мелких морщин, мгновенно сложившихся в сетку на лице и так же быстро, застенчиво исчезнувших. Мне в голову пришла странная мысль: а что такое вообще возраст, не считая того, что это две цифры на бумаге?
– Так вот, я склонен считать, что более правильна другая версия. Вы спрятали его. Потому что решили, что иначе его тоже убьют. Кстати, вас можно тут понять. Да, да. Вы хорошо знаете город, у вас масса знакомств, и вы нашли какой-то остроумный способ это сделать. Поскольку разговор у нас частный, то я могу признать, что мы страшно провалились в деле защиты жизней четырех людей. Да что там – я провалился, потому что все это расследование свалилось в какой-то момент на меня… И сейчас нам следует продумать что-то вроде немедленной отправки господина Макларена домой, а не подвергать его непонятным пока что угрозам. Но мы выясним, что это за угрозы. И мы найдем способ защитить его. Вам дорога его жизнь? Нам тоже. Так давайте придумаем что-то вместе. Ну, поместим парня вот на тот миноносец, оттуда на лайнер и домой. Предложите что-то. И не сопротивляйтесь. Вы имеете дело с машиной, которая вас не просто сильнее, она намного сильнее. Мы попросту наблюдаем смешную картину – Амалия де Соза против Британской империи. Исход этой игры очевиден.
– Ваша империя, – сказала я и задохнулась. Перед глазами начали плыть круги.
– В данном случае – и ваша, не хочу напоминать о подданстве…
– Ваша империя погибнет, как погибли все прочие империи, – сказала я – до сих пор не знаю, почему; кажется, я дошла до того, что мне начали являться ангелы, а некоторые из них заговорили моим голосом. Левый глаз дергался немилосердно.
Стайн склонил голову набок. Веселые морщинки опять пробежались по его лицу и исчезли: я, кажется, доставила ему удовольствие.
