Все было продумано до мелочей, казалось безупречным с точки зрения законов эффективности, но в конечном итоге выяснялось, что полученные результаты весьма далеки от того, что планировалось. Под властью и влиянием Рюмина вместо сильных и творческих личностей оставались слабые системные функционеры. Да, они были зависимы и способны на любую подлость. Но в том-то и беда, что потенциальные масштабы их злодейства отставали от желаний и планов Рюмина.
Схема была безупречна и неэффективна, логична и бесполезна.
В ней отсутствовало главное – свободный выбор.
Человек может перенести любые перегрузки, добиться невозможного, перевернуть мир и опять поставить его на ноги, но лишь в том случае, если он сам этого захочет. А предоставить возможность свободного выбора Валентин Борисович как раз и не мог. Это лишало смысла само его существование и все придуманные им схемы, в которых он был одновременно творцом, искусителем и диктатором.
Рюмину все же удавалось зарабатывать неплохие деньги, угождая своим амбициям и утоляя жажду власти, а заодно и стирать в пыль наиболее ненавистных противников. Особенно сладостно было видеть унижение тех, кто еще вчера сопротивлялся, подвергая сомнению его право решать чужие судьбы. Однако чувство полного удовлетворения не наступало. Было очевидно, что многие предприниматели, динамичные и умные, но не такие изощренные и коварные, как Рюмин, добивались более весомых результатов. Приходилось опять наступать на горло своим амбициям, идти на уступки «везунчикам»: «Что поделаешь, дуракам счастье», – не говоря уже о том, что ради достижения поставленной цели Валентин Борисович не считал за грех лебезить и заигрывать с облеченным властью чиновничьим племенем.
Это расстраивало и обескураживало.
Рюмин видел свои просчеты, но исправить их уже был не в состоянии – не хватало времени, сил, да и желания.
«Кураж пропал», – с тоской думал он, вслушиваясь в волшебную музыку оперы Пуччини «Турандот» с Евой Мартон и Плачидо Доминго.
Захват «Интер-Полюса» был для Рюмина своего рода «лебединой песней».
В случае успеха он станет обладателем собственности, которая надолго, если не навсегда, обеспечит ему спокойную жизнь и позволит сосредоточиться на решении проблем, не требующих особого интеллекта и вечных компромиссов, мучительных для властного Рюмина. Хватит времени для осмысления успехов и неудач, изобретения новых схем и более изощренных приемов манипуляции «человеческим материалом».
Но до этого еще нужно дожить.
Валентин Борисович полюбовался красочными костюмами героев «Турандот» и перешел к самому сложному.
«Остается понять две проблемы. Во-первых, Максимов. Не нравится реакция этого „ковбоя“ – он как-то очень быстро выпал в осадок. Стоит, хлопает своими глазами-пуговицами, и видно, что ничего не понимает. Не подведет он в самый решающий момент? Не пора ли пустить его в утилизацию, или пусть еще потрудится? М-да, пока трудно сказать. Многое зависит от ситуации с Крюковым. Вот этого мужика однозначно пора сливать. Обсудим с Веровым. Позвоню ему завтра, встретимся, поговорим».
Разодетые персонажи «Турандот» и пафосная музыка неожиданно стали раздражать Рюмина. Но он не выключил телевизор, а только сделал потише звук. Настроение еще может измениться.
«Другая проблема – временные рамки операции. Успех зависит от внешней среды, а она внушает опасения. Пока все застыло. Чиновники ждут инаугурации нового президента. На вопрос, а что эта формальная процедура изменит – ведь известно, кто избран президентом и кто станет главой правительства, только разводят руками. Боятся: скажешь неосторожное слово – и выпал из обоймы. Даже отказываются встречаться с иностранными инвесторами, а ведь те сами несут деньги – только возьмите».
Рюмин встал с дивана, прошелся по кабинету, остановился у окна.
«Да, именно сейчас самый благоприятный момент. Когда слуги народа займут новые кабинеты или останутся в старых, жди лихорадочной активности – каждый будет доказывать свою нужность и незаменимость. Веров уже предупреждал, что будет ажиотаж по поводу коррупции. Чиновники вдруг прозреют. Новые аресты, сведение счетов, разборки. Вот тут легко попасть под раздачу. Значит, кровь из носа, но нужно успеть до инаугурации. Сейчас, как пересменка в пионерском лагере, одни уехали, другие еще не заселились. Вот в это время самые ценные вещи из лагеря и пропадали. Ладно, про Максимова пока забудем. Все внимание Крюкову и, конечно, Дронову. Хорошо хоть он в изоляторе под следствием».
Увидев замигавшую лампочку на телефоне – звук был выключен, чтобы звонки не мешали слушать оперу, – Рюмин ловким жестом подхватил трубку и услышал знакомый голос Верова.
Он хотел сказать, что сам собирался ему позвонить, но Веров его опередил:
– Дронова выпустили.
– На каком основании?
– Под подписку о невыезде. Установили наблюдение и охрану. Фактически он под домашним арестом. Считается ценным свидетелем.
– Ты же обещал, что он...
– Ничего не смог сделать. Выпустили.
– Очень плохо. Наши планы?
– Пока не знаю, – сказал Веров. – Встречаемся завтра.
«Именно это я и хотел предложить», – подумал Рюмин.
* * *
Для встреч в выходные дни Рюмин и Веров выбирали рестораны, которые не пользовались особой популярностью среди их деловых коллег и усердных завсегдатаев гламурной тусовки. Одним из таких мест был неприметный ресторанчик, затерявшийся в переулке за московской мэрией. Крутая лестница вела в подвальчик особняка, расположенного за металлической решеткой в глубине сада. Внизу гостей встретила миловидная китаянка и провела в небольшую комнату, обставленную довольно скромно, но светлую и уютную.
– Люблю этот тайванский ресторан, – доверительно сообщил Рюмин. – Посетители в основном китайцы. Из московской шатии-братии это место мало кто знает. Бродят стадом по одним и тем же заведениям. Я его открыл совершенно случайно.
– Вообще все самое приятное происходит случайно, – поделился своим открытием Веров.
– Да, метко сказано. Очень вкусно – тайванская кухня похожа на южнокитайскую. Много рыбы и специй.
– Мне нельзя острое, – возразил Веров.
– Здесь легко ориентироваться в меню. Напротив каждого блюда нарисованы красные перчики. Чем больше перчиков, тем острее. Перец полезен – дает жизненный тонус, стимулирует сердечно-сосудистую систему.
– У меня гастрит и подозрения на язву.
– А мы закажем совсем не острые блюда, диетические – специально для тебя. А я возьму что покруче, соскучился по специям. – Рюмин постарался изобразить улыбку и осмотрелся.
Стены были украшены букетами из бумажных цветов и веерами. В зале было занято только два столика. За одним из них сидела молодая китайская пара. За другим пузатенькие раскосые бизнесмены неспешно вели деловые разговоры, не обращая внимания на окружающих.
