— Какой смысл в вашем звонке?
— Смысл есть, я вам точно говорю. Это довольно важно. Подождите, это займет всего одну минуту.
— Ладно.
Он ушел в соседнюю комнату. Елена ждала с нетерпением. Становилось жарко, а комната плохо проветривалась. Она чувствовала себя глупо. Она пришла сюда, повинуясь импульсу, не подумав хорошенько о сложностях эмиграции. Слишком много решений в ее жизни принималось подобным образом. Естественно, здесь задают разные вопросы, надо было подготовиться. И одеться поскромнее.
Молодой человек вернулся.
— Жарко, — сказал он. — Может, выпьем чего-нибудь холодненького?
Так вот в чем дело, подумала Елена и тут же решила дать ему от ворот поворот. Она оценивающе посмотрела на него и покачала головой:
— Нет. Вы для меня слишком молоды.
Он страшно смутился.
— О нет, пожалуйста, вы меня неправильно поняли. Я просто хочу вас кое с кем познакомить. И все.
Она не знала, верить ему или нет. Но терять ей было нечего, а из-за жары очень хотелось пить.
— Ну хорошо.
Он придержал перед ней дверь. Они пересекли улицу, лавируя между непредсказуемыми в своих передвижениях повозками и неисправными такси, чувствуя обжигающие прикосновения солнца на коже, и вошли под полосатый навес в кафе. Молодой человек заказал лимонад, а Елена — джин с тоником.
— Значит, вы перевозите людей нелегально?
— Иногда. — Он залпом проглотил половину стакана. — Мы делаем это, если человека преследуют. Вот почему я задавал вам вопросы.
— Меня никто не преследует.
— И если люди были полезными для общего дела.
— Вы хотите сказать, что я должна заработать право уехать в Палестину?
— Слушайте, может, когда-нибудь все евреи смогут туда переселиться. Но пока есть квоты, должны быть и критерии отбора.
Ее так и подмывало спросить: ну и с кем же я должна для этого переспать? Но она уже однажды ошиблась на его счет. Тем не менее очевидно, что он хочет ее использовать.
— Что же мне делать?
Он опустил голову.
— Я не имею права заключать с вами сделки. Египетские евреи не могут попасть в Палестину, исключая некоторые особые случаи, к которым вы не относитесь. Вот в общем-то и все.
— Ну и к чему вы клоните?
— Вы не можете поехать в Палестину, но вы можете кое-что сделать для страны.
— Что конкретно вы имеете в виду?
— Наша главная задача — победить нацизм.
Она рассмеялась.
— Ну хорошо, я сделаю все от меня зависящее.
Молодой человек не обратил внимания на иронию в ее словах.
— Нам не очень-то нравятся британцы, однако любой враг Германии — наш друг, так что на данный момент — временно, естественно, — мы сотрудничаем с британской разведкой. Я думаю, вы можете нам помочь.
— Что-то я плохо представляю как!
На столик упала тень, и молодой человек поднял голову.
— А-а! — воскликнул он и снова посмотрел на Елену. — Я хочу представить вам моего друга. Знакомьтесь, майор Уильям Вандам.
Присоединившийся к ним мужчина был высоким и крупным. Широкие плечи и мускулистые ноги. Наверное, бывший спортсмен, а может, и не бывший. На вид Елена дала бы ему лет сорок, скорее всего он лишь недавно начал терять безупречную форму. У него были круглое, открытое лицо, жесткие каштановые волосы, которые могли бы завиваться, если их отпустить чуть длиннее, чем это позволено военным. Он пожал ей руку, сел, скрестил ноги, закурил и заказал джин. У него было суровое выражение лица: видимо, он считал жизнь слишком серьезным делом, чтобы позволять кому-нибудь вблизи от него валять дурака.
Типичный холодный англичанин, резюмировала для себя Елена.
Молодой человек из еврейского агентства спросил:
— Какие новости?
— Линия при Эль-Газале держится, но там становится жарко.
То, как звучал его голос, удивило Елену. Английские офицеры обычно говорили с изысканной медлительностью, призванной подчеркнуть их презрение к обычным египтянам. Вандам же произносил слова очень четко, но мягко, округляя гласные и слегка картавя; у Елены создалось впечатление, что это следы какого-то деревенского диалекта, хотя она сама удивилась этим знаниям…
Она решилась задать вопрос:
— Майор, откуда вы родом?
— Из Дорсета. А что?
— Просто интересно, что у вас за акцент.
— Это на юго-западе Англии. Вы наблюдательны. Мне казалось, у меня нет акцента.
— Он практически незаметен.
Вандам закурил новую сигарету. Она наблюдала за его пальцами — длинными, тонкими, которые не очень гармонировали с другими частями тела. Ногти были хорошо ухожены, кожа отличалась белизной, за исключением янтарных табачных пятен.
Молодой человек стал прощаться.
— Майор Вандам все вам объяснит. Надеюсь, вы будете с ним сотрудничать. Я уверен, это очень важно.
Вандам пожал ему руку и поблагодарил, молодой человек ушел.
— Расскажите мне о себе.
— Нет, расскажите сначала вы.
Майор поднял одну бровь, слегка удивленный. Видимо, такое заявление его позабавило, и вся холодность куда-то пропала.
— Ладно, — согласился он после короткой паузы. — В Каире полно офицеров и гражданских, которым известны военные тайны. Они знают все о наших силах, слабостях и планах. Врагу нужны эти секретные сведения. Мы можем в любой момент ожидать появления в Каире немецких агентов, которые будут стараться раздобыть информацию. Моя работа заключается в том, чтобы помешать им.
— Это понятно.
— Понятно, но не так уж просто, — уточнил Вандам.
«Он принимает каждое мое слово всерьез», — заметила Елена и тут же объяснила это тем, что у него нет чувства юмора, но это ей даже нравилось: обычно мужчины обращали на ее высказывания не больше внимания, чем на музыку в баре, — так, приятный, но довольно бессмысленный шум.
Майор ждал.
— Ваша очередь, — напомнил он.
Ей неожиданно захотелось сказать ему правду.
— Я паршивая певица и посредственная танцовщица, однако порой я нахожу себе богатых мужчин, которые оплачивают мои счета.
Он ничего не сказал, но это его как будто оттолкнуло.
— Шокированы?
— Как вам сказать…
Елена посмотрела в сторону. Интересно, о чем он думает. До этого момента он обходился с ней вежливо, как если бы она была уважаемой женщиной, принадлежащей к его классу. Теперь он должен осознать, что жестоко ошибся. Его реакция была абсолютно предсказуемой, но она почувствовала горечь и запальчиво произнесла:
