Если его засекут где-нибудь на открытой местности, то, скорее всего, сразу не схватят. Сельские полицейские разъезжают на велосипедах, а не на автомобилях, но они немедленно свяжутся с участком, и тут же будет организована погоня. Фабер прикинул примерный план действий. Когда увидит полицейского, надо пустить машину под откос, украсть другую, изменить маршрут. И тем не менее, с учетом малонаселенных шотландских равнин, остаются хорошие шансы, что по сельским дорогам напрямик удастся добраться до Абердина, избежав нежелательных встреч с полицией. Иное дело города, которые так или иначе встретятся на пути. Там уж точно можно рассчитывать на погоню, и ускользнуть скорее всего не получится – «Бычий нос» – старая лошадка, скорость не ахти какая, в полиции же профессиональные водители, им не впервой садиться за руль. Самое лучшее в случае, если его будут догонять, бросить машину и попытаться исчезнуть в толпе, уходить дворами, глухими кварталами. Придется пускать машину в кювет и подыскивать новую каждый раз при въезде в любой мало-мальски крупный город. Но тогда он оставит много следов, контрразведка этим непременно воспользуется. Возможно, разумнее всего пойти на компромисс: въезжать в города но держаться в стороне от главных дорог. Фабер посмотрел на часы. Он будет в Глазго под вечер, что очень кстати, ибо в сумерках легче остаться незамеченным.
Ну что ж, в любом случае придется рисковать, такова участь шпиона – никогда не чувствуешь себя в полной безопасности.
Когда он поднялся на Битток Саммит, высотой в тысячу футов, начался сильный дождь. Фабер остановился и вылез, чтобы поднять в машине брезентовый верх. В воздухе было душно и жарко, небо заволакивали темные облака, собиралась гроза.
Фабер поехал дальше и вскоре убедился, что «Бычий нос» обладает не только достоинствами, но и недостатками. Сверху в нескольких местах брезент порвался, оттуда дуло и капало; маленькие щетки в верхней части лобового стекла не обеспечивали хорошей видимости. Местность становилась все более холмистой, мотор временами глох. Впрочем, удивляться было нечему: старушке-машине двадцать один год, а гнали ее на износ.
Дождь так и закончился без грозы, но небо оставалось по-прежнему темным и не предвещало ничего хорошего.
Фабер проехал через Крофорд, укрытый зелеными холмами; миновал Абингтон, церковь и почту на западном берегу реки Клайд; затем Лесмохейгоу на краю верескового болота.
Через полчаса он достиг окраин Глазго. Как только Фабер добрался до обжитых районов, то свернул с главной дороги на север, в намерении объехать город стороной. Он сменил ряд узких проселочных дорог на восточной окраине, пока, наконец, не выехал на Камбернолд-роуд, где опять повернул на восток и стал быстро удаляться от города.
Все произошло даже быстрее, чем можно было предположить. Пока ему прочно сопутствовала удача.
Вот он уже на шоссе А80, за окном проплывают фабрики, шахты, фермы. Появляются и исчезают все новые шотландские названия: Миллерстон, Степс, Мъехед, Моллинбен, Кондорат.
Удача изменила ему где-то между Камбернолдом и Стерлингом.
Фабер быстро ехал под гору по прямому участку дороги, по обеим сторонам лежали ровные поля. Когда стрелка спидометра достигла отметки сорок пять миль, в моторе появился довольно сильный стук, будто гремит цепь. Он снизил скорость до тридцати, но стук заметно не убавился. Что-то сломалось, возможно, отлетела деталь. Фабер прислушался. Скорее всего, треснул подшипник в коробке передач или вышел из строя коленчатый вал. Дело посерьезнее, чем забарахливший карбюратор или засор свечи зажигания; в таких случаях принято обращаться в мастерскую.
Он остановился и приподнял крышку капота. Подтекало масло, сразу обнаружить неисправность было трудно. Он снова сел за руль, поехал. Автомобиль определенно сбавил мощность, но, по крайней мере, еще двигался.
Через три мили задымил радиатор. Фабер понял, что вскоре придется менять средство передвижения. Он стал подыскивать место, где удобнее бросить автомобиль, и увидел грязную тропу, которая сворачивала с шоссе, вероятно к какой-нибудь ферме. В сотне ярдов прямо у тропы стоял большой куст ежевики, больше с шоссе ничего не было видно. Фабер приткнул машину вплотную к кусту, заглушил мотор. Свист выпускаемого из радиатора пара постепенно затих. Он вышел и захлопнул дверцу. На минуту подумал об Эмме и Джесси. Вот уж кому вряд ли удастся до конца войны отремонтировать машину.
Фабер опять направился к шоссе. Оттуда машину не видно. Возможно, пройдет один-два дня, прежде чем оставленный автомобиль вызовет подозрение. К этому времени он сможет быть в Берлине.
Фабер пошел вперед. Рано или поздно по дороге попадется какой-нибудь городок, где можно будет украсть автомобиль. Пока все идет нормально: не прошло и суток, как он выехал из Лондона, впереди целый день, завтра в шесть вечера в условленном месте его будет ждать подводная лодка.
Солнце давно зашло, быстро стемнело, Фабер едва различал дорогу. К счастью, посредине шоссе белой краской была прочерчена линия – специально для езды в условиях светомаскировки – она помогала ему ориентироваться. Стояла ночная тишина, Фабер мог своевременно услышать шум приближающейся машины.
Однако машин почти не было. Мимо проехала лишь одна. Он услышал густое рычание мотора, сошел с дороги на обочину, залег неподалеку, пока она не промчалась. Большая машина, скорее всего «Воксхолл 10», идет на скорости, подумал Фабер. Он встал и пошел дальше. Через двадцать минут встретил ее припаркованной на краю шоссе. Можно было бы обойти это место полем, если бы он заметил ее вовремя, но фары были потушены, мотор не работал, Фабер чуть не натолкнулся на нее в темноте.
Прежде чем он мог решить, что ему делать, откуда-то из-под капота по нему скользнул луч фонаря и мужской голос произнес:
– Эй, кто там?
Фабер встал лицом к свету, спросил:
– Техническая неполадка?
– Да, похоже.
Фонарь опустили, Фабер подошел ближе и в тусклом свете увидел мужчину средних лет, с усами, в двубортном пиджаке. В одной руке у него был фонарь, в другой он как-то неловко, словно не зная, что с ним делать, держал большой гаечный ключ.
Фабер показал на мотор.
– Что случилось?
– Потеря мощности, – ответил ему водитель с сильным шотландским акцентом. – Летела как стрела, потом вдруг заковыляла. Не пойму, в чем дело. Правда, я не механик, плохо в этом разбираюсь. – Мужчина опять посветил на Фабера. – А вы? – произнес он с надеждой.
– Да нет, тоже не очень, хотя дайте взглянуть, может, какой провод отошел? – Он взял фонарь, наклонился над мотором, нашел болтающийся провод и подключил к головке цилиндра. – Вот, попробуйте сейчас.
Мужчина залез в машину, включил двигатель.
– Отлично! – прокричал он сквозь шум заработавшего мотора. – Вы просто гений. Садитесь, подброшу.
У Фабера в голове промелькнуло, что это могла быть ловушка, которую ему подготовила МИ-5, но он быстро отбросил эту мысль. Если даже они знают точно, где он, что само по себе маловероятно, зачем затевать такую возню? Можно просто прислать человек двадцать солдат, пару бронемашин и взять его, что называется, тепленьким.
