Книга Гибель гигантов, страница 17. Автор книги Кен Фоллетт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гибель гигантов»

Cтраница 17

Гас Дьюар был приятным человеком, но держался несколько неловко. Он сутулился, словно хотел казаться ниже и незаметнее, и вообще производил впечатление неуверенного в себе человека.

— Американцы больше думают о своих внутренних проблемах, чем о международной политике, — говорил он герцогине. — Но президент Вильсон — либерал, и в этом качестве он обязан больше сочувствовать демократическим странам — Франции, Великобритании, — чем авторитарным монархиям, таким, как Австрия и Германия.

В этот миг открылись двери, все смолкли, и вошли король и королева. Би присела в реверансе, Фиц поклонился, и все последовали их примеру. На несколько секунд наступила несколько неловкая тишина — никто не смел заговорить. Наконец король нарушил молчание.

— Подумать только, я ведь был в этом доме двадцать лет назад! — сказал он, обращаясь к Би, и напряжение немного спало.

Король был очень опрятным человеком. Его борода и усы были тщательно ухожены. Волосы редели, но их еще было достаточно для идеального пробора. Сшитый точно по фигуре вечерний костюм прекрасно сидел на его стройной фигуре: в отличие от отца, Эдуарда VII, он гурманом не был. Отдыхая, предпочитал занятия, требующие скрупулезности: ему нравилось собирать марки, аккуратно наклеивать их в альбомы (это времяпровождение стало предметом шуток непочтительной лондонской интеллигенции).

Королева выглядела более представительно благодаря седеющим локонам и суровой линии губ. Она обладала величественным бюстом, и ей очень шло глубокое декольте — необходимый элемент вечернего туалета. Дочь немецкого принца, вначале она была помолвлена со старшим братом Георга, Альбертом, который умер от пневмонии незадолго до свадьбы. Когда Георг стал наследником престола, он принял на себя и это обязательство брата, — в чем некоторые усмотрели нечто средневековое.

Би чувствовала себя в своей стихии. Она была в соблазнительном платье из розового шелка, ее светлые локоны были тщательно уложены, создавая при этом впечатление легкого беспорядка, словно она только что тайком целовалась. Графиня оживленно рассказывала королю, как Петр I создавал российский флот, и тот заинтересованно кивал.

В дверях обеденного зала появился Пил с озабоченным выражением на веснушчатом лице. Он выжидательно взглянул на Фица и выразительно кивнул.

— Ваше величество, не изволите ли пройти на обед? — обратился Фиц к королеве.

Она подала ему руку. За ними под руку встали король с Би, а следом, согласно рангу, выстроились остальные. Процессия двинулась в обеденный зал.

— Как мило! — сказала королева Фицу, увидев стол.

— Благодарю вас, — ответил он и вздохнул с облегчением.

Би постаралась на славу. Низко над длинным столом висели три люстры. Их свет отражался, играя, в хрустальных бокалах. Все столовые приборы, включая солонки и перечницы, были из золота, даже маленькие спичечные коробки для курящих, а белая скатерть усыпана розами из теплицы.

Все сели, епископ прочел молитву, и Фиц позволил себе расслабиться. Прием, который хорошо начался, обычно и дальше идет хорошо. Когда люди едят и пьют, они уже меньше замечают недостатки.

Обед начался с русских закусок, отдавая дань уважения родине Би: маленькие блинчики с икрой и сметаной, кусочки копченой рыбы на треугольных тостах, тартинки с маринованной селедкой — все это запивалось шампанским «Перье-Жуэ» 1892 года — оно оказалось именно таким, как обещал Пил. Фиц поглядывал на Пила, а Пил следил за королем. Как только его величество положил вилку и нож, Пил убрал его тарелку, и это послужило сигналом к смене блюд. Те, кто в этот миг за обе щеки уписывал закуску, вынуждены были из уважения к короне на время прерваться.

Подали суп в горшочках, и к нему изысканный сухой херес «Олоросо» из Санлукара-де-Баррамеды. В качестве рыбного блюда был выбран палтус в сочетании с выдержанным «Мерсо Шарм» — поистине золотой дуэт. К нежным котлеткам из ягнятины по-валлийски Фиц велел подать «Шато Лафит» 1875 года (вино 1870 года обладало не столь изысканным вкусом). Красные вина продолжали сопровождать и нежнейший паштет из гусиной печени, и завершающее мясное блюдо: перепелов с виноградом, запеченных в тесте.

Никто не пробовал все, что подавали. Мужчины ели те блюда, которые больше любили, не обращая внимания на остальные; женщины выбирали одно или два. Некоторые блюда возвращались на кухню нетронутыми.

Были еще салаты, десерты, прочие закуски, фрукты и крошечные пирожные птифур. Наконец графиня, незаметно приподняв бровь, взглянула на королеву, которая в ответ едва кивнула. Они встали, за ними поднялись все остальные, и дамы вышли из комнаты.

Мужчины вновь сели, слуги принесли коробки с сигарами, а Пил поставил справа от короля графин портвейна «Феррейра» 1847 года. С чувством облегчения Фиц закурил. Все шло хорошо. Всем было известно, что король не любил общество, чувствуя себя уютно лишь со старыми друзьями, которых знал еще со счастливых флотских дней. Но этим вечером он был в прекрасном расположении духа, ничего плохого не произошло. Даже апельсины были доставлены вовремя.

Фиц уже переговорил с сэром Аланом Тайтом, камердинером короля — отставным армейским офицером со старомодными бакенбардами. Они договорились, что завтра король побеседует наедине с каждым из присутствовавших за столом, — всем им не понаслышке было известно, что происходит в том или ином правительстве. А этим вечером Фиц должен был пустить пробный шар, заведя разговор на общеполитические темы. Он кашлянул и сказал, обращаясь к Вальтеру фон Ульриху:

— Вальтер, мы с вами вместе учились в Итоне. А вашего кузена, — он повернулся к Роберту, — я знаю с тех пор, как мы втроем жили в одном номере в Вене, когда были студентами.

Роберт улыбнулся и кивнул. Оба нравились Фицу: Роберт почитал традиции совсем как Фиц, а Вальтер был необычайно умен.

— А сейчас, — продолжал Фиц, — весь мир говорит о предстоящей войне между нашими странами. Неужели есть вероятность, что подобная трагедия действительно случится?

— Если война может начаться от одних разговоров, — ответил Вальтер, — тогда да, мы будем воевать, поскольку все к этому готовятся. Но есть ли у нас поводы для войны? Я их не вижу.

Гас Дьюар задумчиво поднял руку. Фиц относился к нему благосклонно, несмотря на его либеральные взгляды. Все привыкли к тому, что американцы ведут себя вызывающе, но этот был воспитан и даже несколько застенчив. И еще он удивительно много знал. Сейчас он произнес:

— У Великобритании и Германии много причин для серьезной ссоры.

Вальтер повернулся к нему.

— Не приведете ли пример?

Гас выпустил струйку дыма и сказал:

— Соперничество на море.

Вальтер кивнул.

— Мой кайзер не считает, что флоту Германии Богом было предначертано во веки веков оставаться меньше английского.

Фиц озабоченно взглянул на короля. Его величество любил свой флот и легко мог почувствовать себя оскорбленным. С другой стороны, кайзер Вильгельм — его кузен. Отец Георга и мать Вильгельма брат и сестра, дети королевы Виктории. Фиц с облегчением увидел, что его величество благосклонно улыбается.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация