Криминал главенствует. Оттого так силён закон общественной тишины — без круговой поруки китайская мафия существовать не может. Для китайцев неукоснительное соблюдение государственных законов всегда является предательством как интересов общины, так и личных. Тема настолько глубоко укоренилась, что даже на новой планете изжить её будет очень непросто. Говорят, правда, король Луис придумал способ! Объявил, что, как только тихушничество и скрытое неподчинение ему окончательно надоедят, он вывезет всю общину на дикие берега и бросит на выживание. А что, правозащитников тут немного. Хотя, думаю, старый алкоголик лукавит — именно китайцы выполняют массу копеечной, грязной и нудной работы, бесконечно совершая традиционный китайский подвиг.
Некоторые считают, что в законе молчания имеется не только негативный, но и позитивный, не связанный с предательством смысл, относя эту составляющую к категориям «чести», «правильных понятий» и даже «военной хитрости». Хитрить и рассчитать-разложить складывающуюся ситуацию в свою пользу китайцы действительно умеют очень хорошо. Антицивилизационный аспект таких людей не парит вообще. На самом же деле это один из пережитков обыкновенного варварства, которым на разных стадиях своего развития переболели абсолютно все цивилизации.
И всё-таки главное предназначение общественного молчания — защита от посторонних, к которым относятся и представители государства…
…Между двумя низкими пакгаузами диверсантов-самоучек ждали извозчики.
Они должным образом проинструктированы, однако, узрев предъявленную согласно инструкции заветную пайцзу, китайцы прониклись ещё качественней, тут же начав поспешно кланяться.
Хоть глаз выколи! Усаживались долго, особенно я, — неудобно! Кое-как собрав ноги в узел и постаравшись помягче примостить согнутую спину, я обречённо притих, после чего был накрыт пыльной рогожей. На голову надели пустую картонную коробку, а на ноги поставили мешок, набитый сеном. Ну, типа доставка продуктов, груз всякий. Хорошо, что автомата у меня нет, оба у матросов. Кетоев уже традиционно с «винчей» и арбалетом, последнему в операции отведена особая роль.
Вот холера! Закрыт грязной тряпкой, без обзора, везут неизвестно куда… Внезапно мне стало страшно до одури! И до этого сердце колотилось, как бешеное, а тут что-то буквально накатило. Как холодной волной обдало, руки немеют.
Дорога была безобразной, в центре города они гораздо лучше. Кочки и бугры постоянно колотили в задницу: велорикши старались соблюдать привычный для перевозки лёгкого груза бодрый ритм. Спецназ ехал с интервалом, дабы не вызвать подозрение массированным завозом.
До места добрались быстро. А нервное напряжение всё нарастало. Господи, да побыстрей бы уже!
Две опасности впереди.
Салман — выходец из конфликтного индийского штата Джамму и Кашмир, мусульманин, боевик, всю молодость воевавший с индийской армией. Папаша держал небольшую фабрику по производству широко известных узким специалистам кашмирских ивовых бит. Лучше бы он шафран выращивал, честное слово. Наглядевшись на биты, сынуля обнаружил в себе мощный энергетический заряд и принялся шалить в долине, обстреливая индийские патрули.
Неуёмный революционный задор, обретённый в земной реинкарнации, не покинул его и на Кристе. Кого назначить главным врагом в мире новом, молодой человек не определился и потому конфликтовал с кем попало. Со всеми, в общем. Банду он набрал из отморозков азиатских национальностей, с бору по сосенке. Все люди уже проверены в кровавом деле, надёжные. В квартале вокруг таверны «Чистый Двор» в съёмных клетушках живут двое его наблюдателей, в обязанности которых входит постоянный пригляд за лёжкой. Одного Сашка вычислил, второго не смог. Ещё одного «работника» в штате таверны вынужденно держал Гомес. Если эта группа заподозрит что-то неладное, просто так уйти нам не удастся, придётся воевать, чего мне категорически не хотелось.
Вторая опасность, по моему твёрдому убеждению, не менее серьёзна: это гвардейцы короля Луиса, патрулирующие ночью улицы Панизо. В зиндан королевской крепости нам попадать никак нельзя, при остром конфликте придётся стрелять. Представляете масштаб возможного международного скандала?
Потому и «Темза» стоит чёрт знает где.
Патрульные, как известно местным, ясным днём в рвении своём очень разные, от степени порядочности. А тёмной ночью все одинаковы: соваться в омут не спешат. Имея необходимый жизненный опыт, гвардейцы на слух определяют, что там происходит: пьяная разборка, недопустимый по дерзости грабёж или же крепкая заваруха серьёзных людей. Первые два варианта подлежат только дневному разбору, ночью им лень. А вот в последнем случае гвардейцы, как ни удивительно, сунутся — король, справедливо числя всех чрезмерно наглых и слишком серьёзных прямыми конкурентами, за такие истории головы поотрывает… Оттого гвардейцы тут не столько полицейские, сколько каратели.
Вывод: дружная стрельба очень и очень нежелательна.
Вот повозка замедлила ход, ага… Остановка, поворот налево, чуть скрипнули вновь закрывающиеся ворота: мой рикша втащил поклажу в хозяйственный двор таверны, где сразу, как было оговорено, принялся на средней громкости, чтобы не будить постояльцев, лопотать по-китайски, подзывая хозяина требованием срочно принять утварь и продукты питания. Устал доставщик, страшно спать хочет.
— Можно выходить! — на чудовищном пиджине произнёс таксист, один из всей троицы остающийся с нами. За отдельную и особую плату.
— Сразу в сарай, — тихо предупредил Сашка откуда-то сбоку.
Мы резво прыгнули в темноту.
— Двери не трогай, скрипят страшно!
— Сигнала не было?
— Не, рановато, — ответил мне Сашка.
Ждём. Рядом нервно пыхтел боцман, обычно невозмутимый Кетоев тоже нервничал.
Окна апартаментов гангстера выходят на пустырь, с улицы подсмотреть невозможно, а на пустыре не подефилируешь. Неплохой путь экстренной эвакуации, которую я допустить не могу.
Велорикши не видно, куда-то юркнул. Заранее проверяли: из дверей сарая отлично просматривался забор и почти вся улица за ним. Забор у хозяина дерьмовый, низкий и дырявый, через примитивный плетень видно всё. Света на улице практически нет, лишь горит масляный светильник над входом в таверну и чуть дальше — огонёк ещё какого-то заведения. Однако отсвет ближнего фонаря и слабый свет звёзд позволяли во всей красе разглядеть мистический восточный нуар этой, не самой посещаемой, улочки Панизо… Особенно впечатляют кособокие дома, словно склонившиеся над узкой проезжей частью. Бесконечно надстраиваемые как попало, без всяких расчётов и согласований, строения грозили обвалиться в любой момент. Окон нам не видно, зато видно косые стены. Как люди живут… И не боятся ведь!
Александр посмотрел на слабо светящийся циферблат наручных часов.
— Сейчас выйдет.
Только он это произнёс, как в пятнадцати метрах от нас открылась дверь дома, и на улицу осторожно вышла женщина.
— Что за параша… Баба! А мужик-то где? — удивился Сашка. — Каждый час выходит, проверяет.
