Разумеется, степень руинированности зданий в зоновском Нампхо была значительно выше. Вместе с тоскливым ощущением общего запустения, горами мусора, развалившимися по улицам, выбитыми стеклами окон все это производило довольно мрачное впечатление.
Аспирин опознал городок без труда – на берегу моря, примерно в километре от путников возвышался низкий, но необычайно длинный и широкий полуразрушенный корпус со стальными проржавевшими буквами над краем дырявого фасада. Содержательная надпись, как ни странно, гласила по-английски: «Dandong Shuguang». Насколько знали обитатели русского приграничья, под этой надписью в КНДР прятался первый и единственный гражданский автомобильный завод северян, производивший автомобили марки «Фиат», а также китайские грузовики по лицензии.
Завод был большой и сохранился относительно сносно. Но мертвый микрорайон, раскинувшийся вокруг производственных корпусов, тянул к горе-туристам мертвые ряды хрущевок.
Внимание сталкера, впрочем, привлекла совсем иная деталь.
На остатках асфальта, примерно в сотне метров от портала в сторону брошенного автомобильного завода, виднелось маленькое яркое пятно. Это валялась рваная оранжевая куртка одной из туристок. Аспирин без труда припомнил, что видел такую на симпатичной скандинавочке Медсестре.
Аспирин прищурился. Вывод напрашивался сам собой и был совершенно неутешительный: бабы не сами вошли в портал – их либо тащили, либо за ними гнались. Бросать куртку в грязь Медсестра бы не стала. Либо отбивалась, либо…
Вопрос: кто способен тащить жертвы «в плен», а не жрать на месте?
Круг подозреваемых, так сказать, сужался. Разумом в Зоне Три-Восемь обладали совсем немногие мутанты – по пальцам пересчитать.
В этот миг на третьем этаже во втором подъезде ближайшей хрущевки (их были сотни, но ближайшая стояла метрах в двухстах) мигнул свет, словно кто-то чиркнул зажигалкой или… не зажигалкой. Сталкер облазил много таких ублюдочных, брошенных и вроде мертвых домов, чтобы знать: именно так, мигая, светились в темноте глаза мутанта-кинетика. На фоне серой погоды заметно очень хорошо.
Аспирин направил автомат на этаж в попытке разглядеть через трубочку ПСО-1 цель. Ничего. Пустые проемы окон, гнилые и выбитые рамы. Порядком мешал противогаз. Мельком глянув на счетчик Гейгера на часах, сталкер быстро стянул тяжелый намордник. Счетчик показывал, что жить можно. Если, во всяком случае, через пару часов глотнуть таблетку антирадина.
– Вот что, Белошапка, бросай рюкзаки, убирай противогаз и тащи с пояса мой нож, – приказал Аспирин негромко.
Турист без спора скинул поклажу, но вертел в руках пистолет.
– Оставь волыну, говорю, нож бери! – прикрикнул на туповатого спутника Аспирин.
Белёк вытащил из поясных ножен сталкера нож и взял в правую руку обратным хватом, но в левой руке по-прежнему оставил «Орла пустыни».
Аспирин вздохнул.
– Понятно, – заявил он, – попробую тогда на пальцах. Смотри: у меня есть подозрения, что в ближайшем доме засели мутанты-кинетики. Телекинетики или психокинетики – пофиг, хрен редьки не слаще. Знаешь, это такие маленькие твари, способные манипулировать физическими полями. Пули их не берут, поскольку силовое поле способно изменять траекторию свободно парящего предмета. Соответственно огнестрельное оружие против уродов малоэффективно. Недомерков, если, конечно, это они утащили девок, надо резать клинком по горлу, усек? Подходишь вплотную и сразу колешь. Если очень повезет, стреляй в упор в бошку. Балда у этих мудаков здоровая, так что не промажешь. Такая инструкция, андерстенд?
– Слушай, кончай уше со сфоим андерстендом, – выдавил Белошапочка, ощущая, как странный холодок пошел гулять по телу, – и так не по сепе. Да ты еще хохмишь.
Сталкер сверкнул зубами.
– Годится, – немного напряженно усмехнулся он, – а ты, я смотрю, зубастый фраер. Болт на челюсть не клади. Окей, идем. Ты – авангард, я прикрываю. Медленно, на шаг впереди, не дальше. Смотри под ноги и по сторонам. Тур-рист!
– Итем, – глухо повторил Белошапочка, остро ощущая, что идти никуда не хочется.
Аспирин выставил перед собой Белька словно живой щит, и оба направились к подъезду. Тактическая расстановка имела рациональное объяснение. Белёк был полностью цел и здоров, а потому мог наверняка лучше выдержать атаку телекинетиков в виде брошенных предметов. А вот самому Аспирину беспокоить ребра и вообще делать резкие движения не стоило – острая боль могла его просто вырубить.
Белошапочка осторожно переступал через многочисленные ямы в асфальте. Последних было так много, что создавалось стойкое ощущение, будто здесь падали снаряды. Некоторые воронки просто не могли появиться сами по себе из-за проседания почвы, сезонного промерзания или ливней. Их явно ковыряли механически.
Впрочем, выражение «не могли», насколько понимал в этом Аспирин, являлось для Зоны Три-Восемь неприемлемым словосочетанием. Здесь могло быть – абсолютно все.
Ступеньки парадного казались напрочь разбомбленными и изломанными, словно бетон принял на себя удар из гранатомета. В темный проход пришлось залезать.
– Погодь, – обронил Аспирин, после чего прицепил на голову Бельку фонарик на резинке. Он всегда носил такой с собой в одном из внешних карманов спецовки. При этом сталкер остро пожалел, что не взял с собой обычный ручной фонарь. Увы, поделать ничего было нельзя. По счастью, было еще достаточно светло, хотя день стоял серый и ненастный.
Белёк кивнул, не забыв ослепить сталкера головным фонариком в глаза, затем осторожно стал подниматься по ступенькам на первый этаж, переступая через грязь и нанесенный ветром мусор.
– Вверх, на третий, – подсказал Аспирин, стараясь идти чуть боком, держа на прицеле проемы с выбитыми или просто открытыми дверями, которые вели в квартиры хрущевки.
Тишина давила на уши.
Белошапочка вглядывался в каждую ступеньку, словно лестничный пролет мог в любой момент обвалиться, только потом, пробуя на прочность, осторожно ставил ногу. Осторожность осторожностью, прикинул Аспирин, но продвигался напарник зело медленно, и это было хреново.
– Белёк, здесь нет ни растяжек, ни говна. Не тормози, топай живее, – буркнул он.
– А если лестница опфалится? – спросил Белошапочка.
– А ты чё, пуп земли? – усмехнулся Аспирин. – До этого не обвалилась, значит, и тебя, полудохлика, сдюжит, – добавил сталкер. – Кам он, гоу-гоу!
Белёк послушно мотнул головой и шагнул вперед. Когда пацаны поднялись чуть выше, с кровли вниз мелькнул лучик света, обозначая потрескавшиеся серые, грязные стены. Краска облезла, штукатурка висела на бетонной стене ошметками и кусками, подло ожидая своего часа, чтобы свалиться кому-нибудь на голову и укокошить без всяких растяжек и автоматных очередей.
Первые два лестничных пролета прошли без звука, тараня стволами пустой воздух и тишину. Однако между вторым и третьим этажами приключенцев ожидал сюрприз. Баллончиком краски на стене были четко выведены надписи. Где-то старые и затертые, где-то новые и более свежие, но вполне читабельные. Советский Владивосток являлся ближайшим городом к местной границе Зоны, так что слова были родные, знакомые. Текст читался красноречивый. По-русски:
