– Вы что-то задумали, – Джон изучал подчеркнуто непроницаемое лицо Маккейна. – Скажите, что это не то, о чем я начал догадываться.
Маккейн свернул газету в трубочку и стал ее выкручивать.
– Я позволил себе распорядиться вашей яхтой и отправил ее в Гонконг. Ей так или иначе нужно проходить там инспекцию радарной системы. Сегодня или завтра она причалит в Маниле. И я нанял мисс де-Бирс на продолжительный срок, чтобы…
– Как вы сказали? Нанял?
– Я настоял, чтобы в договор было вписано условие конфиденциальности, и потом так долго торговался с агентством за более низкий гонорар, что они потом уже сами просили меня сохранять в тайне столь низкую сумму вознаграждения. Было интересно.
– Наняли? Но для чего?
– Вы с нею будете изображать влюбленную пару, хотя бы в глазах общественности, а уж чем вы будете заниматься в четырех стенах, дело ваше. Просто немного покатаетесь с ней на яхте по райским островам Филиппин, подпустите к себе репортеров на расстояние снимка, иногда будете сходить на сушу для шопинга – пожалуйста, рука об руку, для прессы…
– Вы что, серьезно?
– Раз уж весь мир смотрит на Филиппины, то пусть он видит там не биржевой курс и ставку рефинансирования, а вас двоих. Вот все, что мне необходимо.
– Значит, вы это серьезно. – Джон приложил ладонь ко лбу, будто проверяя, нет ли у него жара. – Вы хотите разыграть пошлую комедию.
– Да бросьте вы, Джон. – Маккейн швырнул в корзину для бумаг то, что осталось от газеты. – Будто нет ничего ужаснее, как отправиться на пару недель в круиз с одной из красивейших женщин планеты. Как знать, вдруг вы понравитесь друг другу…
– Нет. Довольно об этом.
– …и иллюзия станет реальностью? – Маккейн ухмыльнулся, будто рассказал скабрезный анекдот. – Хорошо, я умолкаю. Дело ваше. Я только хочу напомнить, что вам пора подумать об основании династии…
– Ну уж только не с наемной фотомоделью, – сердито парировал Джон. У него это в голове не укладывалось. Нет, это было слишком. Он не может пойти на такое. Он скажет «нет»…
Маккейн снова посерьезнел:
– Нам предстоит очень трудное дело. Мы должны поставить на колени полдюжины правительств, да еще наднациональную организацию. И это при том, что конкуренты подстерегают малейший наш промах…Это бы нам действительно очень помогло.
Джон побежденно закрыл глаза. Горестно вздохнул:
– Ну, хорошо. Когда я должен выезжать?
– Как только сможете. Мисс де-Бирс уже в пути. Она будет ждать вас в Маниле на яхте.
– О. Я весь нетерпение. – Он встал, чувствуя себя бесконечно усталым. – Пойду собираться.
Маккейн двусмысленно улыбнулся. Если подумать, он в последнее время все чаще ухмылялся двусмысленно.
– Счастливого пути, – сказал он. – Расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие.
– О, большое спасибо. – Выходя, Джон посмотрел на себя в зеркало у двери и пробормотал, ни к кому не обращаясь: – Мне это надо?
* * *
Урсула блаженствовала. Она приняла душ и чувствовала приятную усталость после долгой дороги. Она сидела в нижней столовой со старшими Вакки – Эдуардо отсутствовал – за чудесно накрытым столом, благоухающим майораном и орегано.
Что бы Джованна ни подавала, на благородной посуде все приобретало восхитительный вид.
Они обсуждали то, что она обнаружила и что семейству Вакки было уже давно известно.
– Если вы ясно представите себе, что состояние семейства Медичи – самого могущественного семейства своего времени – даже в момент расцвета не превышало сумму в четыреста тысяч флоринов, – сказал Кристофоро Вакки, неторопливо промокая губы пухлой салфеткой, – то вы поймете, что триста флоринов тогда были очень хорошие деньги. Правда, не такие хорошие, если ты был их кому-то должен.
– Джакомо Фонтанелли был кандидатом в долговую яму, – заявил Альберто Вакки, увлеченно орудуя ножом и вилкой.
Патрон взял свой бокал вина и отхлебнул.
– Или просто находился в бедственном положении.
– А не могло быть так, – предложила Урсула, – что он за эти годы образовал запасы, которые не отражены в счетоводных книгах? Тогда последняя страница просто сводила вместе все его долги. Я думаю, он не ушел бы в монастырь, не уладив все свои мирские дела.
– В принципе да, – сказал Грегорио Вакки, неодобрительно поджав губы. – Но только из его счетоводных книг не видно, каким образом он мог бы образовать такие запасы. Другими словами, дела его шли плохо.
Урсула отложила вилку и посмотрела по очереди на троих мужчин.
– И это вас никогда не озадачивало? Ни разу не дало повод усомниться в вашей миссии? То, что вы не знаете происхождения денег, на которых все основано?
Они переглянулись, и Кристофоро Вакки тоже отложил свои приборы.
– Чтобы понять это, – сказал он, – вы должны знать, что счетоводные книги Джакомо Фонтанелли попали к нам не так давно. Я тогда был еще ребенком, это было в преддверии Второй мировой войны, и тогда ни у кого не было времени заняться этим подробно. Признаться честно, мы сами лишь лет двадцать назад обратили внимание на то, что обнаружили и вы.
– Лет двадцать назад? – удивленно повторила Урсула. Но по дороге с вокзала это звучало так, будто семейство Вакки ломало над этим голову веками. – И почему так получилось? То есть где эти книги хранились раньше?
– В монастыре святого Стефана.
– В монастыре Фонтанелли?
– Да. Это был крошечный монастырь в горах, в Апеннинах; если ехать от Флоренции в сторону Форли, можно увидеть его развалины. Он перестал действовать в 1890 году и пустовал, пока Муссолини не превратил его в оружейный склад, который к концу войны взлетел в воздух. Говорят, из-за авиабомбежки.
– А книги?
– Их, насколько я знаю, вывезли в Рим с остальным архивом, когда монастырь закрылся. Там они пролежали несколько десятилетий, пока кому-то не пришло в голову передать их нашей семье.
– И кто же это был?
Кристофоро Вакки устало поднял плечи:
– Не знаю. Жаль, но я тогда был еще ребенком.
– Хм-м. Вы сказали, что существовал и другой архив…
– Мне говорил об этом мой отец. Он сам не знал, что это за архив и где он находится.
– Но это было бы интересно узнать, а? – сказала Урсула Фален, чувствуя выброс адреналина.
* * *
Он проснулся оттого, что солнце падало ему прямо в лицо и щекотало нос. Облака под самолетом простирались сияющей равниной, а чистый купол неба внушал благоговение. Он глянул на часы. Оставалось недолго. За спиной он слышал приглушенные разговоры охранников, слов под равномерный рев турбин было не разобрать.
