– Пытался…
– Пытаетесь. Я вчера извинился, – напомнил Лев
Давидович.
– И только на этом основании я обязан к вам вернуться?
Я ведь с самого начала договаривался с вами, что веду расследование так, как
считаю нужным. А вы влезли в него и помешали мне нормально работать. Грубо
влезли, непростительно грубо. Самое обидное, что вы посчитали меня, как вы
сказали, «полупрофессионалом».
– Хватит. Я не мог даже подумать, что вы способны на
такую провокацию. Извините, но мы привыкли к другим методам работы. Вы устроили
такую грандиозную провокацию, и я на нее попался. Первым попался. Хотя понимаю,
что вы готовили ее для других.
Дронго молчал.
– Я все понял, – быстро добавил Деменштейн, –
умение признавать свои ошибки тоже признак силы. Я признаю, что был не прав.
Хотите, чтобы я удвоил ваш гонорар? Я готов.
– Иногда мне бывает даже забавно наблюдать за
вами, – сказал Дронго. – Вы серьезно полагаете, что все вопросы можно
решать подобным образом? Удвоить гонорар и оскорблять человека, как вы считаете
возможным. Выгнать своего эксперта, а потом с трудом признавать, что были не
правы. Вам не кажется, что подобный стиль становится некой нормой для вашего
поведения?
– Вы будете читать мне мораль? – снова разозлился
Лев Давидович.
– Бесполезно. Но вы знаете, я вернусь обратно. И не из-за
вас. И тем более не из-за гонорара, который мы не станем менять, иначе это
будет плата за мое унижение. Я вернусь хотя бы для того, чтобы отомстить за
своего друга, который вчера спасал мне жизнь. Поэтому сегодня в полдень я буду
у вас в кабинете. Отмените совещание, назначенное на двенадцать. Перенесите его
на два часа. И соберите всех. Надеюсь, что в полдень вы будете один.
– Я буду вас ждать. Спасибо. – Деменштейн быстро
отключился, словно опасаясь сказать лишнее.
Дронго посмотрел на часы. У него есть в запасе около четырех
с половиной часов. Нужно будет успеть проверить еще одну версию, прежде чем он
отправится на встречу с олигархом. Если он все верно просчитал, то его версия
остается единственно возможной.
В это утро он занимался проверкой своих выводов, убеждаясь в
том, что все загадочное рано или поздно становится понятным, если внимательно
изучить дело, обратить внимание на все мелочи, не упуская никаких деталей и
учитывая особенности человеческих психотипов. Это был метод Дронго. Не упускать
деталей, учитывать психологию преступников и свидетелей, умело анализировать
факты, делая верные выводы.
В половине девятого утра он позвонил дочери Неверова.
– Доброе утро, Светлана Петровна, – начал
Дронго. – Извините, что звоню так рано утром. Это говорит тот самый
человек, который приходил к вам.
– Господин Дронго? – весело спросила она. – Я
вас помню. И ваши необычные советы. Как хорошо, что вы сейчас позвонили. Я
скоро ухожу на работу.
– Поэтому и позвонил. Я не знал, когда именно вы идете
на работу. Но сразу подумал о ваших мальчиках. Вы ведь наверняка провожаете их
в школу.
– Конечно, – засмеялась она, – а как же
иначе? Тем более что школа находится рядом с домом.
– Простите еще раз, что беспокою вас. Я только хотел
уточнить. Вы говорили, что у вашего отца был близкий друг Лапиков.
– Да, верно. Игорь Викторович. Только он очень старый,
плохо видит. А почему вы спрашиваете?
– И с его сыном вы дружили с детства?
– Правильно. С Виктором.
– Вы можете дать мне его телефон?
– Конечно. Я помню его наизусть, можете записать.
Она продиктовала номер телефона. Он поблагодарил ее и
перезвонил Виктору Лапикову.
– Виктор Игоревич? – спросил он, услышав мужской
голос.
– Да, это я, – ответил молодой Лапиков.
– Доброе утро. Извините, что беспокою так рано.
– Ничего. Я все равно стою в пробке, – рассмеялся
Лапиков.
– Номер вашего телефона дала мне Светлана Петровна
Неверова.
– Очень приятно, – сказал Виктор, – вы ее
знакомый? Как вас зовут?
– Меня обычно называют Дронго, я скорее был знакомым ее
отца.
– Понятно. Есть что-нибудь новое?
– Пока нет. Мы все его ищем.
– Бедная Света. У вас ко мне дело?
– Да. Вы ведь работаете в банке?
– Верно.
– У вас есть депозитарные ячейки?
– Конечно.
– Одну из них арендовал Неверов?
– Я не имею права разглашать подобную информацию. Тем
более по телефону. Извините. Я должен перезвонить Светлане.
– Обязательно. А я позвоню вам через пять минут.
Договорились?
Пять минут тянулись нестерпимо медленно. Наконец он снова
поднял телефон, повторяя набор номера Лапикова. Тот сразу ответил.
– Светлана сказала, что вам можно доверять. Что вы
конкретно хотите?
– Была ячейка или нет?
– Он арендовал ячейку, но не на свое имя.
– На имя вашего отца, – догадался Дронго.
Теперь понятно, что даже если каким-то чудом службе
безопасности Суровцева удалось бы проверить все депозитарные ячейки в этом
банке, то фамилии Неверова там бы все равно не было. Он открыл ячейку на
фамилию своего друга, отца Виктора.
– У кого ключи?
– Конечно, у самого Петра Алексеевича. И второй ключ в
банке.
– Ячейка оплачена вперед?
– За год.
– Что будет, если ячейку не оплачивают?
– Существуют строгие правила. Мы ждем месяц, посылаем
уведомление, а затем вскрываем ячейку. Но почему она вас так интересует?
– Я был близким другом Петра Алексеевича.
– Там его мемуары. Он говорил, что пишет воспоминания о
своей прежней работе.
– Понятно. Извините, что я вас побеспокоил. – Он
положил телефон на столик. Если все правильно, то теперь у него остались только
две загадки. Кто сдавал Деменштейна и куда исчез Неверов. Ровно в полдень он
приехал в компанию Деменштейна, уже готовый к продолжению разговора.
При его появлении Регина и Замира замерли, не решаясь ничего
спрашивать. Утром в компании уже успели побывать сотрудники прокуратуры. Все
знали о происшедшей вчера ночью трагедии. Регина неживым голосом доложила, что
пришел эксперт, и, получив согласие, только кивнула головой. Дронго вошел в
кабинет. Было заметно, как нервничает Деменштейн. Он впервые в жизни принимал
человека, которого вчера уволил. И впервые за много последних лет извинялся.
Дронго сел в кресло. Напротив устроился Деменштейн. Он не
вызывал Регину и не предлагал ничего выпить. Просто сидел и ждал, когда Дронго
начнет говорить. Но тот тоже молчал. И тогда первым начал тяжелый разговор сам
Лев Давидович.
