– Угощайтесь, – предложил адвокат, – здесь
хороший ресторан. Вы уедете, а я еще немного посижу. У меня в четыре здесь
встреча с другим человеком.
– Вы знаете, о чем со мной хочет переговорить Лев
Давидович?
– Примерно догадываюсь, – ухмыльнулся адвокат. Он
взял вилку и нож, положив себе на тарелку сразу несколько разновидностей
салатов, стал с аппетитом есть.
– Не подскажете тему встречи?
– Пусть лучше он скажет вам об этом сам, –
предложил Тарханов, набивая рот, – я думаю, что так будет правильно. Могу
лишь рекомендовать согласиться на его предложения. Насколько я знаю, человек он
достаточно щедрый и никогда не останавливается, если решил чего-то достигнуть.
Во всяком случае, его трудно бывает переубедить. Вы знаете, он по гороскопу
Лев, а это знак царей и фараонов, полководцев и героев. Знак Огня. Я, например,
по гороскопу Рак, и меня это очень устраивает. Сексуальность, подвижность,
толерантность, умение приспосабливаться. А огненные знаки, они ведь безумцы. И
все Стрельцы такие. Я уже не говорю про Овнов. Они просто чокнутые. У меня друг
Овен, так про него пишут, что он прошибает головой стенку. А кто вы по
гороскопу?
– Как раз Овен, – улыбнулся Дронго.
– Извините, я даже не мог подумать. Мне казалось, что
такой аналитик, как вы, должен быть либо Скорпионом, либо Девой, либо
Козерогом. Таким размышляющим и все понимающим. Ну, на крайний случай Водолеем.
Вы знаете, я начал увлекаться гороскопами, это так забавно. Но не думал, что вы
Овен. Как странно, ведь это первый знак Зодиака. Знак необузданной силы,
первобытных чувств и эмоций. Для вашей профессии очень странно. Хотя вы легче
поймете друг друга с Львом Давидовичем. Кстати, уже прошло двадцать минут. Вы
можете выйти из ресторана. Машины сейчас подъедут. А молодой человек, который
сейчас появится рядом с нашим столиком, проводит вас к автомобилю Льва
Давидовича.
– До свидания, – поднялся Дронго.
– Всего хорошего, – пожал ему руку на прощание
адвокат, – надеюсь, что вы воспользуетесь моим советом и не откажетесь от
делового предложения Деменштейна. До свидания.
В сопровождении молодого человека, которому было уже под
тридцать, Дронго вышел на улицу как раз в тот момент, когда «Роллс-Ройс»
затормозил перед зданием ресторана. Дверца салона открылась, и Дронго быстро
уселся в машину, которая сразу тронулась с места.
– Добрый день, – сказал сидевший в салоне Лев
Давидович, – очень рад вас видеть.
Он протянул руку. Узкая аристократическая ладонь. Дронго
пожал холодные пальцы. Сидевшему мужчине было под пятьдесят. Немного вытянутое
лицо, заметные залысины, умные, внимательные, требовательные глаза, спрятанные
за стеклами очков. Прямой ровный нос, тонкие губы. Несколько выделялись уши.
Они были непропорционально большими, словно специально растянутыми. Деменштейн
был одет в костюм из тонкого сукна, который явно делали на заказ и шили в
Лондоне. На ногах – обувь, также сделанная по индивидуальному заказу.
Достаточно было на него взглянуть, чтобы понять – перед вами очень богатый
человек.
– Вот вы какой, – негромко произнес
Деменштейн, – самый знаменитый сыщик нашего времени. Говорят, что вы
можете раскрыть любое преступление, найти любого отморозка.
– Это некоторое преувеличение, но при желании всегда
можно вычислить преступника. Нужно лишь более добросовестно собирать улики и
обращать внимание на любые, самые незначительные детали.
– И тогда каждый может стать Шерлоком Холмсом или
Эркюлем Пуаро? – усмехнулся Лев Давидович.
– Думаю, что не каждый. Наверно, нужна особая
наблюдательность, выдержка, терпение, умение анализировать факты.
– Вот видите, – кивнул Деменштейн, – так и в
жизни. Чтобы стать очень богатым человеком, нужно много работать. Ничего в этой
жизни не падает с неба. Необходимо обладать многими талантами, чтобы сделать
деньги. Большие деньги. Нужно обладать еще большими талантами, чтобы потом их
удержать. Это всегда нелегко.
– Насколько я понял, вы пригласили меня не для беседы о
том, как сложно в наше время удержать свои деньги, – улыбнулся Дронго.
– Если подумать, то именно для этого я вас и
пригласил, – неожиданно произнес Лев Давидович.
– Интересно. Не думал, что могу выступить в роли
католического священника.
– Нет, – усмехнулся Деменштейн, – в любом
случае вы не сможете отпустить мои грехи. Мусульманин, отпускающий грехи еврею,
это, наверно, выглядело бы забавно. Хотя я полагаю, что мы оба с вами
убежденные атеисты. Нельзя быть человеком вашей профессии и верить в Бога. Я
уже не говорю о моей.
– Я скорее агностик, – заметил Дронго.
– Не волнуйтесь, – продолжал Лев Давидович, –
я не собираюсь вам исповедоваться. Вы нужны мне совсем по другому поводу.
Он немного помолчал.
– Дело настолько личное, что я должен знать,
согласитесь вы за него взяться или нам лучше об этом вообще не говорить.
– Мне трудно судить о том, чего я не знаю. Поэтому не
могу дать никаких гарантий.
– Это меня и останавливает…
– Единственное, что я твердо могу вам обещать, –
все сказанное останется между нами. Никто и никогда не узнает содержание этого
разговора, если я решу отказаться и не браться за ваше дело. Мое честное слово
может служить гарантией неразглашения нашей беседы.
– Мне этого вполне достаточно, – кивнул Лев
Давидович. – Дело в том, что меня пытались шантажировать примерно три
месяца назад. За последние десять или пятнадцать лет я привык, что мое
богатство вызывает раздражение у большинства людей, привык к тому, что меня в
большинстве своем они не только не любят, но и откровенно ненавидят. Очевидно,
это крест всех богатых людей в России. Октябрь семнадцатого не был
случайностью, это теперь очевидно для всех. И, конечно, не был результатом
работы группы заговорщиков-большевиков, которые случайно пришли к власти, как
теперь пишут об этом периоде наши горе-историки. Все не так. Коллективистский
дух все еще сидит в большинстве людей, а неприятие богатых происходит на
каком-то генетическом уровне. В любой деревне самого богатого человека всегда
ненавидят, стараются сжечь его дом или перебить его скотину. И это при том, что
он дает работу всем остальным…
Дронго молча слушал. Между ними и сидевшими на переднем
сиденье водителем и помощником была глухая стена из пуленепробиваемого стекла.
Их разговор могли слышать только они двое.
– Сначала мне показалось, что это обычная грубая форма
вымогательства денег, – продолжал Лев Давидович, – но затем мне
представили доказательства, и я понял, что все не так просто. Оказалось, что
человек, который пытался меня шантажировать, был не обычным человеком с улицы…
Машина мягко повернула направо, как и оба автомобиля охраны,
которые ехали впереди и позади них. Деменштейн неожиданно спросил:
