– Не твое дело. Не кричи на меня, Давид. Я сам пытаюсь
разобраться. Что-нибудь придумаем.
– Я тебе подскажу, что тебе нужно придумать. Найди
пистолет и застрелись. Чтобы минимизировать наши потери. Или убей Галимова,
может, тогда Яцунский примет твой план.
– Можно подумать, что тебе будет хорошо, если я
застрелюсь.
– Нет. Но я хотя бы получу моральное удовлетворение.
«Кажется, эта компания приехала сюда не встречать Новый год,
а окончательно разругаться», – подумал Дронго, подходя к соседней двери.
Он оставил себе карточки-ключи от обоих номеров, чтобы не стучать в двери. Уже
входя в номер, он обернулся. По коридору шла молодая женщина лет тридцати –
тридцати пяти. Блондинка, чуть выше среднего роста, одетая в спортивный костюм
и белые кроссовки. Ее волосы были собраны на затылке. Возможно, она поднималась
из фитнес-центра. На плече у нее было полотенце. Дронго намеренно задержался,
вглядываясь в незнакомку. У нее были светлые глаза, тонкие губы, немного
вытянутое лицо с прямым ровным носом. Улыбнувшись Дронго, она постучала в
соседний номер, где так неистово спорили двое мужчин. Дронго вошел в свой номер
и закрыл за собой дверь. Блондинка снова постучала. Ей наконец открыли дверь.
Дронго прошел в глубь комнаты и прижал ухо к стене, стараясь услышать, что
именно происходит в соседней комнате.
– Опять спорите? – услышал он голос блондинки. Она
говорила с очень характерным немецким акцентом. – Вы так кричите, что вас
услышат все соседи на этаже.
– Пусть слышат, – согласился Давид, – ему
вообще не нужно было сюда приезжать. Я пытаюсь ему об этом сказать. Вероника,
будет гораздо лучше, если вы все это ему объясните.
– Не нужно ничего объяснять, – сказала
Вероника, – я думаю, что смогу убедить нашего большого босса, чтобы он
помог нашему мадьярскому другу. Конечно, это будет нелегко, но я полагаю, что
мистер Фаркаш согласится выплатить мне соответствующее вознаграждение за мои
посреднические услуги.
– Какое угодно, – быстро воскликнул Фаркаш, –
но он может не согласиться. Я просто не знаю, что мне тогда делать.
– Не так громко, – прервала она своего
собеседника, – нас могут услышать. Давайте спустимся вниз, выпьем кофе и
обсудим наши дела. Иначе нас могут просто подслушать. Я видела нашего соседа.
Такой высокий элегантный мужчина. А вдруг он понимает по-русски? Лучше не рисковать.
Пойдемте вниз.
Дронго услышал сдавленный смех за своей спиной. Он совсем
забыл о том, что в комнате дети.
– Кажется, наш отец решил вспомнить, что он сыщик, даже
в этом отеле, – сказала, улыбаясь, дочь.
– Нет, это у него вошло в привычку, – добавил сын.
Дронго обернулся к детям, шутливо погрозил им пальцем.
– Не смейте меня критиковать. Я всего лишь хочу знать,
кто ваши соседи.
– Они так кричали… наверное, какие-то
ненормальные, – заметила дочь, – и кричали, по-моему, на русском
языке. Хотя я и не прислушивалась.
Дронго промолчал. Он не будет говорить, что он не только
прислушивался, но и подслушивал.
Глава 2
Вена – один из тех немногих европейских городов, в которых,
кроме бурного прошлого, роскошных исторических памятников, запоминающихся
архитектурных ансамблей и культурного наследия, есть нечто умиротворяющее,
настраивающее на созерцательный лад. Если безумная жизнь Лондона, Парижа,
Москвы и Берлина может понравиться энергичным, ищущим себя людям, то такие
города, как Вена, Дюссельдорф, Кордова, Флоренция, Ницца, кажется, специально
созданы для того, чтобы гостям было приятно в них расслабляться и отдыхать. А
ведь какое прошлое было у Кордовы или Флоренции, когда-то бывших центрами всего
цивилизованного мира! А Вена на протяжении веков была столицей одной из самых
больших империй европейского континента, где часто определялась европейская и
мировая политика.
Первые упоминания об этих местах датированы еще пятым веком
до нашей эры, когда здесь поселились кельты. Через пятьсот лет, примерно в
пятнадцатом году до нашей эры, римляне разместили здесь свой военный лагерь,
названный Виндобона.
Через двести лет на месте военного лагеря появился город,
который был назван, как и лагерь, Виндобоной. Однако еще через двести двадцать
лет германские племена и гунны разрушают город, когда отступающие римские
легионы вынуждены оставить эту территорию.
Мрак Средневековья накрывает эти земли, и на месте города
остается только небольшое поселение. Еще через четыреста пятьдесят лет, в
восемьсот восемьдесят первом году, у поселения, называемого Венианом,
сталкиваются первые отряды немецких баваров и пришедшие с востока мадьярские
племена. Противостоянием немцев и венгров будет определяться развитие Вены на
все последующие столетия. В девятьсот семьдесят шестом году, за двадцать четыре
года до начала нового тысячелетия, которое с таким страхом и надеждой будет
отмечать весь христианский мир, в этих местах воцаряется династия Бабенбергов.
Но Вена пока всего лишь небольшой, ничем не примечательный городок, находящийся
на границе «цивилизованного» немецкого маркграфства. Через двести лет Генрих
Первый из династии Бабенбергов делает Вену своей резиденцией. Но город получит
свое бурное развитие и деньги на это развитие только в конце двенадцатого века,
когда Леопольд Пятый обманным путем захватит короля Ричарда Львиное Сердце,
возвращавшегося из Крестового похода. Деньги, полученные за выкуп английского
короля, которого коварным, неблаговидным образом захватили в плен, нарушая все
рыцарские законы, идут на развитие Вены, и вокруг города возводятся мощные
крепостные сооружения, превращающие его в неприступную крепость, к тому же
расположенную в очень удобном месте.
Поразительно, что сами венцы не любят вспоминать об этом не
очень приятном факте собственной истории. Город был построен на неправедные
деньги, полученные за выкуп христианского короля, к тому же героя,
освобождавшего Гроб Господень в Святой земле и захваченного обманным путем.
Примерно через сто лет в этих местах начинается правление
новой династии Габсбургов, которая станет не только одной из самых известных
династий в мире, но и будет править в Вене на протяжении почти семи веков.
Уже в середине следующего века герцог Рудольф Четвертый
Габсбург подделывает государственные документы и объявляет себя эрцгерцогом, а
чтобы поднять престиж города, основывает Венский университет. А еще через
пятьдесят лет Габсбурги впервые показывают свой характер, жестоко подавив
выступление венских граждан и казнив бургомистра Конрада Форлауфа,
попытавшегося напомнить им о городском самоуправлении.
Город переживет осаду турецких войск в тысяча пятьсот
двадцать девятом году и шведских войск во время Тридцатилетней войны в тысяча
шестьсот сорок пятом году. И хотя дважды ему удастся отстоять свои стены в
неприкосновенности, еще через четверть века в город придет страшная чума,
жертвами которой станут больше семидесяти пяти тысяч горожан. И тогда Османская
империя решит, что именно теперь можно нанести решающий удар.
Двухсоттридцатитысячное войско осадит Вену, в которой осталось только семнадцать
тысяч защитников. Но произойдет чудо, которое так и не произошло веком ранее в
Константинополе. На помощь Вене придет войско под руководством польского короля
Яна Собеского, в котором, кроме немецких и польских рыцарей, будут украинские
казаки, впервые появившиеся на берегах Дуная.
