«Шыр-шыр-шыр!» — Одно из тройки существ резво припустило в сторону подраненной соплеменницы. Два других остались неподвижными, как будто в этом страшненьком драмкружке роли были распределены заранее, и их выход ещё не настал.
Паукособака преодолела около полусотни метров и остановилась рядом с товаркой. Получившая пулю гадина всё ещё ворочалась, никак не думая подыхать. Подоспевшая особь наклонилась к ней, и оскаленная пасть сомкнулась у неё на горле. Раненая тварь на миг напряглась, будто пытаясь сопротивляться, и обмякла. Из разорванного горла медленно, даже как-то неохотно, принялась сочиться прозрачная жидкость с коричневым оттенком.
— Падальщики… — Алмаз, держащий на мушке оставшуюся на месте парочку ублюдочных гибридов, покосился туда, где над успокоившимся трупом паукособаки топтался её близнец. — Жрать подано, налетай…
Но, вопреки его ожиданиям, тварь не стала устраивать обжираловку — ни себе, ни появившимся рядом с ней экземплярам. Она просто замерла на месте, тоже принявшись сверлить ожидающих дальнейшего развития событий людей бесстрастным взглядом.
«Та-да-да!» — «Калашников» стеклореза невыразительно откашлялся, и паукособака приказала долго жить. Оставшаяся на своих конечностях парочка не тронулась с места. То ли они видели, что их соплеменница уже не нуждается в помощи, позволявшей скоро и безболезненно отойти в мир иной, то ли сработал какой-то инстинкт, позволявший определить это как-то по-своему.
— Как тут у вас всё организовано… Прямо завидовать впору. — Палец Алмаза ещё несколько раз потревожил спусковой крючок «дыродела», зачистив местность до конца.
— Спасибо товарищу Сдвигу за наше нескучное нынче. — Блондинка криво усмехнулась, посмотрев на Книжника, замершего со стволом в руке и выглядевшего вдрызг огорчённым, что ему не дали продемонстрировать, как надо лупить мимо мишени.
— Ещё. — Очкарик поднял пистолет, нацеливаясь куда-то назад. — Да сколько же их там…
Алмаз быстро оглянулся и помрачнел. Тварей прибыло раза в три больше, чем он успел до этого приструнить окончательно. Они приближались неторопливо, и вид соплеменников, которых постигла незавидная участь, похоже, нисколько не смущал их.
— Дела хреновенькие. — На скулах Лихо вспухли желваки. — Книжник, за руль. Быстро!
Очкарик со злым, сосредоточенным лицом прыгнул за «баранку», врубил заднюю скорость. «Горыныч» взвыл мотором, и Шатун, ухватившись руками за шипастую решётку, стараясь не распороть себе ничего, налёг со всей силы, выталкивая внедорожник из западни.
— Давай! — Громила побагровел от натуги, на шее, на руках крупно выступили жилы, могучая фигура в этот миг казалась словно высеченной из камня — монолитной, несокрушимой. — Пошёл, падла!
«Горыныч» буксовал, не желая выскакивать из трещины.
«Бах! Бах! Бах!» — не переставая, огрызался «стечкин» блондинки. «Та-да-да! Та-да! Та-да-да-да!» — как обычно, без накладок отхаркивался горячим «первым блюдом» «калашников» Алмаза.
— Налетай, слюнявые… — Стеклорез уложил ещё двух ублюдков и ловко поменял обойму. — Шарик, Шарик, — на, на, на…
— Давай, давай! — надсаживался Шатун, выкладывающийся изо всех сил. — Рептилия хренова!
У «Горыныча» никак не получалось освободиться из ловушки, и громила свирепел буквально по секундам. Отпустил решётку, тяжело переводя дыхание. Книжник смотрел на него сквозь лобовое стекло с каким-то недоумённым сожалением. Чтобы Шатун, да не смог?!
— Давай! — Шатун яростно сплюнул, топнул ножищей и снова вцепился в решётку. Широченные плечи напряглись, словно он сцепился с самим Сдвигом в момент его первого появления на Земле. — Газуй, очкастый! Давай, блядь! Ну!!!
Колёса внедорожника бесполезно проворачивались в воздухе, задевая край трещины. Надо было поднять чуть повыше. Шатун налёг грудью прямо на решётку, будто не замечая, что шипы врезаются в тело. Высокий болевой порог давал знать о себе, но так не могло продолжаться бесконечно.
— А-а-а, с-сука-а! — Громила снова бросил это непосильное даже для него занятие. — Паскудство!
Алмаз смахнул с игрового поля последние фигурки противника, повернулся к Шатуну, собираясь прийти на помощь. Лихо перезарядила свой ствол, оглядывая поле битвы. Примерно — двадцать-ноль, суровцевские ведут с разгромным счётом.
Метрах в ста пятидесяти, там, где находился относительно щадяще неизвестно по какой прихоти неизвестной аномалии тронутый оплавленностью дом, мелькнул ещё один паучий силуэт, и ещё… Лихо ждала, подняв «стечкин», думая обойтись без Алмаза. Два экземпляра, тьфу…
…Спустя несколько мгновений из-за этого самого более-менее уцелевшего дома-корабля хлынул целый поток тварей. Это было похоже на извержение вулкана, только вместо лавы к внедорожнику катилась волна шестиногих уродцев. Оскаленные пасти, матово-чёрные глаза, в которых не было никаких чувств.
Сто пятьдесят метров паукособаки, при их скорости, учитывая то, что они двигались плотной стеной и мешали друг другу, должны были преодолеть где-то за три четверти минуты.
— Алмаз! — Лихо сдёрнула с пояса «УРку» и отправила бонус в сторону прибывающей оравы. Стеклорез оглянулся, «дыродел» мгновенно заперхал огнём, выстёгивая передних тварей. Шатун, глаза которого стали если не совсем квадратными, то определённо приближёнными к этой геометрической фигуре, экспрессивно помянул праматерь Сдвига. Вкупе с загребущими уродами из параллельного мира, наверняка имеющими необузданную тягу к анальному сексу с представителями своего пола. Повернулся к капоту задом, чуть присел — и прирос ладонями к стальным трубам решётки, откидываясь назад и начиная каким-то запредельным усилием приподнимать «Горыныча».
— Сзади! — перекрикивая шум взрыкивающего мотора, заорал Книжник, всматривающийся в зеркало заднего вида. — Алма-а-а-з!
В самом начале лавины, неотвратимо приближающейся к людям, ахнула «УРка», и ритм движения чуточку сбился, а потом поток хлынул дальше, переползая через пострадавших тварей. Лихо швырнула ещё одну гранату и принялась безостановочно высаживать обойму «стечкина», не видя вокруг ничего, кроме этой смертельной лавины.
Алмаз обернулся на крик Книжника, и «калаш» раздражённо проплевался свинцом, останавливая двух ублюдков, подобравшихся к внедорожнику на расстояние пяти-шести метров. Слева и справа показалось ещё с дюжину особей: Алмаз завертелся юлой, отмеривая скупые и точные очереди.
— Давай! — Шатун, чувствуя, как сводит мышцы ног и в спину врезаются шипы, приподнял «Горыныча», и тот выскочил из трещины. — Есть!!!
— В машину! — Очкарик, высунувшись из кабины, обвёл картину происходящего полубезумным взором. — Все, быстро!!! Лихо!!!
Блондинка обернулась на крик и в полтора прыжка оказалась возле водительского места. Книжник, извернувшись, спиной вперёд выпал на заднее сиденье, угодив на колени Шатуну. Который уже втиснулся в кабину, понимая, что от такой шоблы членистоногих не спасут никакие скоростно-силовые качества. Задавят и сожрут.
