— На самокрутки всё берут! — жизнерадостно просветил его один в один попадающий в классический образ папы Карло реализатор. — Не читать же их. Хотя есть, наверное, ненормальные… Штудируют. Но я таких не встречал. Берёшь что-нибудь?
— Нет. — Книжник мгновенно увял и поскакал за чуть замедлившими шаг спутниками, которые явно слышали весь диалог. Но снова ничего не сказали.
Они прошли ещё несколько стоящих вплотную друг к другу, изрядно тронутых ржавчиной контейнеров, когда Лихо притормозила, углядев в глубине одного из них что-то подходящее.
— На меня найдётся? — Она ткнула пальцем в нужную ей вещь. — Если на размер больше, не страшно.
— Посмотрим… — Сухопарый торговец, похожий на сомлевшую на солнце рыбину и внешне, и своими неторопливыми движениями, поднялся с раскладного стульчика. — Вроде было что-то.
— Тётенька, дай ножик! — звонко выкрикнули совсем рядом с Лихо. Она вздрогнула от неожиданности, ища взглядом крикуна. Возле неё стоял чумазый пацан лет десяти-двенадцати, одетый кое-как.
— Дать я тебе могу только того, чего тебе в жизнь не унести. — Лихо повернулась к нему. — Так что лучше — гуляй.
— Ну да-а-а-ай! — Челябинский гаврош неожиданно вцепился в неё обеими руками. Лихо не успела среагировать и теперь вынуждена была отрывать вцепившегося в неё с силой капкана подростка.
От растерянности она позабыла все приёмы, с помощью которых это можно было сделать за две секунды, и просто отдирала от куртки Алмаза приставалу, вцепившегося на редкость самозабвенно.
— Дай! Дай! Дай! — Через несколько мгновений малолетних гавриков стало человек десять. Скорее всего, сигналом к «набегу» стал крик первого «разведчика». Орава сорванцов крутилась возле троицы, хватаясь за что попало, оглушительно горланя. Их не пугал даже Шатун, который тоже откровенно растерялся, несмотря на свои феноменальные способности. Трое почти смяли Книжника, дёргая его за куртку, четверо прыгало вокруг громилы. Остальные суетились около Лихо.
— Брысь! — рыкнул опомнившийся Шатун, и вся малолетняя кодла вдруг рассыпалась в разные стороны, растворяясь в лабиринте Перекрёстка. С момента первого контакта с рыночными попрошайками прошло не более десяти секунд.
— «Гюрзу» упёрли, — севшим голосом доложил Книжник. — Во дают…
— Деактиватор! — Лихо стала восково-бледной, нырнув рукой в карман. — Твою мать…
Шатун, который утратил обе висящие на поясе «эфки», но сберёг тесаки, рванулся в одну сторону, в другую, пытаясь высмотреть хоть один невысокий силуэт, из которого можно было вытрясти хоть какое-то количество информации. Воришки растворились бесследно.
У Лихо не пропало ничего, кроме деактиватора. Даже «беретта», которую она прихватила для обмена на одежду, была на месте. И даже «потрошитель», на который позарился шкет, тоже покоился в ножнах. Правда, наполовину вынутый. Лихо предпочла бы, чтоб она была голой, но деактиватор снова оказался на месте. Увы…
— Не найдёте теперь, — чуть растягивая слова, равнодушно оценил их бедственное положение торговец. — Не вы первые. Никто не находит.
— А где они обретаются? — У Лихо испарилось всё похмелье. — Где найти можно? Знаете?!
— Не… Я тут недавно. Куртку брать будете?
— Давайте. — Лихо отчаянно оглядывалась по сторонам, будто ожидая, что сейчас ей с извинениями и поклонами принесут деактиватор. — Да что же делать-то?!
Шатун с Книжником потерянно вертелись на месте, озирая окрестности. Безрезультатно.
— Обосрались, как безрукий в чистом поле! — Блондинка, не меряя, схватила протянутую куртку, сунула торговцу «беретту» и быстрым шагом пошла по направлению к «Горынычу». — Привыкли в Суровцах жить в примерном обществе. Блядь!!!
Сзади что-то вякнул продавец по поводу проверки оружия, но Лихо на мгновение обернулась, послав ему такой взор, по сравнению с которым взгляд горгоны Медузы был не более чем каким-то нелепым недоразумением, способным превращать в камень в лучшем случае собачьи экскременты. Торговец тут же заткнул фонтан и слинял на своё место.
Алмаз, увидевший стремительно шагающую процессию и Лихо, разве что самую малость не дышащую огнём, без малейших признаков абстинентного синдрома, поперхнулся водой из бутылки.
— Что стряслось?
— Деактиватор упёрли, — сумрачно заявил Книжник. — Налетела мелкота какая-то, «Гюрзу» у меня умыкнули…
— Да хрен с ней, с «Гюрзой»! — зарычала блондинка. — Там этого металлолома — до жопы! Сука, я сейчас от этого Перекрёстка начну откусывать крупными кусками, и подавится он, а не я! Прибарахлилась, мать его ети…
— Не получится. — Шатун озадаченно покачал головой. — Это тебе не в ангаре у Ашота резвиться.
— Точно, — с некоторым сожалением подтвердил Книжник. — Не выйдет.
— Потрясти кого-нибудь, — предложил Алмаз. — Наверняка ведь знают, кто и что…
— Можно. Но сложно. — Очкарик снял очки, принявшись протирать их. — Мы же не кустаря-одиночку за вымя держать собираемся. Здесь — Система. Одного зацепим, остальные, скорее всего — на дыбы встанут. Экономика — это вам не хухры-мухры…
— И что ты предлагаешь? Всё бросить?
— Для начала — пойти ещё раз поискать. Может, выловим кого-нибудь. Если нет… то — не знаю.
— Пошли. — Лихо отдала Алмазу его одёжку и напялила обновку, оказавшуюся в самый раз. — Ох, попадись мне кто-нибудь из этих…
Прочёсывание рынка ничего не дало. Отвечая на задаваемые вопросы, торгаши самым банальным образом превращались в подобие классической троицы в одном лице: «Ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу». Лихо тихо сатанела, впустую мечась по рядам. Книжник держался рядом с ней как привязанный, и где-то параллельно крутился Шатун, в поле зрения которого тоже не попадалось ни одной мальчишечьей фигуры.
Спустя почти час они вернулись к внедорожнику. Завидев понурые лица, Алмаз грустно вздохнул и, вымещая злость, пнул покрышку «Горыныча».
— Полный абзац, — прокомментировала блондинка, устало присаживаясь возле машины. — Долбаная экономика. Раком бы такую систему…
Вспотевшие Шатун и очкарик молча соглашались.
— Отлить схожу. — Громила пошёл по направлению к видневшемуся неподалёку заброшенному строению. — Никто компанию не составит?
Страждущих не нашлось. Шатун зашёл за угол и по прошествии всего-то двадцати секунд показался снова, быстро возвращаясь к «Горынычу».
— Что, уже всё? — вяло спросил Алмаз. — Обычно минут по пять журчишь. Перехотелось?
— Белобрысая. — Громила проигнорировал высказывание стеклореза. — Иди, там с тобой побазарить хотят. Только спокойно, не привлекая лишнего внимания.
Лихо непонимающе посмотрела на него. В следующий миг, сообразив что-то, вскочила на ноги, как подброшенная пружиной. Потом сдержалась и пошла, придав лицу естественное выражение человека, обуреваемого жаждой избавления организма от лишней жидкости.
