— Что, общая готовность? — Вдалеке показалось несколько вёртких силуэтов, проявивших признаки беспокойства при виде транспортной кавалькады. — Да сиди ты спокойно, видишь — Шатун пошёл по душам поговорить.
Дёрнувшийся было выставлять «дыродел» в окно Книжник опустился на своё место. Шатун, давший Алмазу знак «Моя очередь», вышел на передовую, не активируя лазер. Семь свистоплясок, выводящих пронзительные рулады, устремились к нему.
Человек и стая представителей послесдвиговой фауны сблизились. И Шатун показал экстра-класс работы с группой противников.
Не было никакой работы на публику, рисовки… Громила не подпускал никого со спины, не давал передышки. Он убивал сразу, как только дотягивался до врага: одним ударом. Экономными, мощными движениями. Протыкая жизненно важные органы, рассекая артерии, разрубая позвонки.
Это был очень быстрый и очень жуткий в своей убийственной красоте танец, который никто не смог рассмотреть в деталях. Падали бьющиеся в короткой агонии или уже бездыханные свистопляски, а Шатун двигался дальше, дальше…
Шестая, седьмая… Последняя бестия грузно осела на землю. Маховый удар снизу вверх, прошедший по диагонали, развалил ей грудную клетку. Свист быстро стихал, сменяясь негромким бульканьем, которое через несколько секунд исчезло тоже.
— Не свистите, жизни не будет, — прошептала Лихо, проезжая мимо мёртвых тварей. — Никакой…
— Ещё километра два. — Арсений Олегович нервно откашлялся. — А перепахало местность-то — не узнать, право слово… Так, частично выхватываю знакомые детали. Но Батлай точно не заблудится, он в этих краях с рождения. Даже если тут всё до полной схожести с лунным пейзажем перепахать — всё равно сориентируется.
Пейзаж, натурально, был иллюстрацией к какому-нибудь набегу инопланетян, живущих по кодексу беспредела и саданувших оружием массового уничтожения по миролюбивому поселению животноводов. Частные дома по характеру разрушений вобрали в себя всё самое негативное, что четвёрке довелось повидать на своём продолжительном пути.
Собственно, никаких домов не было в помине: только остатки оплавившихся, перекорёженных фундаментов. Кое-где — с элементами стен и обрушившихся крыш. Неизвестная аномалия прокатилась, пропрыгала по левому берегу прежнего русла Селенги громадным, раскалённым мячом, сделанным из чего-то не самого мягкого. След от «ожога» тянулся по обе стороны от кортежа, насколько было видно глазу.
Минуты на две установилось хрупкое затишье. Не было видно ни одной пакости, желающей отправиться на тот свет. Многоножка со свистоплясками, по всей видимости, были чем-то вроде отставшего отряда или ещё какими дезертирами. А поди их разбери, кем они там были, — главное, что в тылу никого не осталось.
— Ох ты, ёпт! — изумлённо выдохнул Книжник. — Вот это мы приехали…
Лихо сперва не поняла, что он имеет в виду, с удвоенной настороженностью разглядывая дорогу. На заднем сиденье глухо выматерился Арсений Олегович, и блондинка вдруг увидела, что так поразило пассажиров «Горыныча».
Впереди, метров через триста, земля была абсолютно, нестерпимо белой. «Родимое пятно Сдвига», диаметром несколько километров. Самое большое из всех, которые им приходилось встречать. Гарантированные головные боли, лютая тошнота и другие телесные «блаженства». Не сию минуту, естественно, но через час-другой — точно. Во всяком случае, по прежним параметрам сдвигового бытия. Нельзя быть уверенным, что время ожидания не сократилось вдвое. Или втрое. Или вообще имеется.
— Что делаем? — Книжник повернулся к Лихо: в глазах мельтешили искорки растерянности. — Что делаем? Что делаем?
— Ишь, заклинило тебя. — Блондинка затормозила, завидев, что «Двойная Ярость» начинает сбрасывать скорость. — Ты мне ещё в долгосрочную истерику впади. Заткнись, сказала!
Очкарик замолчал. Из УБК выбрался Алмаз. Шатун вернулся к «Горынычу», безо всякого воодушевления глядя на Лихо.
— А что вы на меня уставились? — Лихо высунулась в окно внедорожника, краем глаза наблюдая, как далеко впереди копошится грандиозная свора разномастного зверья. Пока ещё не принимающая еле заметные машинки и людей за какое-то подобие угрозы. — Думаете, что я волшебные слова знаю? Знаю. «Я так же очкую, как и вы». Конец цитаты. Все довольны? А теперь, хлопцы, — разбегаемся по своим местам. За нами — Суровцы. Отступать некуда.
Хлопцы вернулись на свои места, наверняка став в душе вдвое злее, чем были до этого.
— На великорусский «авось» ещё никто табу не наложил. — Лихо вдруг фыркнула почти разъярённо. — Авось не окочуримся раньше времени.
Книжник деловито сплюнул в окно и следом за плевком выставил ствол «дыродела», сняв автомат с предохранителя.
— Подмени. — Блондинка покинула водительское место, уступив его селенгинцу. — Одними разговорами сыт не будешь. Тут зримый пример требуется. Очкастый, ты бы лучше из люка торчал, пользы больше будет… Всё, не скучайте.
Зримый пример, кроме бескомпромиссного настроя, был укомплектован украинским «Вепром» с подствольным гранатомётом, нашедшимся в закромах селенгинцев. А также тремя «УРками» на поясе и неизменным «потрошителем», уцелевшим после всех потрясений. Наточенным, конечно же, не до состояния новой радости Шатуна, пришедшей на смену утраченным в «мутантограде» тесакам, но любовно и с особым тщанием.
Боевой порядок принял конечную форму. «Двойная Ярость» — чуть впереди, остальные три машины — позади. Образовывая ромб, ощетинившийся автоматными дулами во всех направлениях. Подобное передвижение, безусловно, ограничивало свободу действия задних «Кордов» УБК, но тут уже ничего не попишешь. Всё заранее строилось на том, что основную огневую мощь боевого комплекса берёт на себя Алмаз. Шатун и Лихо держались неподалёку от «Двойной Ярости», дополнительно прикрывая фланги. Арсений Олегович уверял, что понятие «застрять» для боевого комплекса — вещь несуществующая. На то он и универсальный. Пройдёт везде — не с помощью гусениц, так на ногах-опорах, умеющих выполнять даже прыжки в высоту до полуметра. Поэтому ставка изначально делалась на него, Шатуна, Лихо и ещё — «Горыныча», доказавшего свою без малого всепроходимость. Местность, на которой размещался город, несмотря на обработку аномалиями, была неровной, сопочной. Вверх-вниз, вверх-вниз. Нужного ориентира — головы дедушки Ленина — видно не было. Двигаться приходилось не то чтобы совсем наугад, но отчасти. Две другие машины тоже были неплохими внедорожниками, но всё же недотягивающими до бронированного монстра.
«Пошли». Лихо махнула рукой, и «ромб» тронулся.
Книжник, последовав совету блондинки, покинул переднее сиденье и стоял, высунувшись в верхний люк, сосредоточившись на своём секторе. Совет Лихо был дан не зря: внедорожник при езде потряхивало нещадно, и о какой-либо прицельной стрельбе не могло быть и речи. Так, наудачу. Неплохо было бы поставить сюда второго Алмаза, да где ж его взять-то? Ну не нашлось в «Утопии» аппарата по скоростному клонированию, а так бы — развернулись на всю катушку. Штампуя первое и единственное подразделение СмерС. Смерть Сдвигу. Сон Книжника, к сожалению, оказался нисколько не вещим, увы и ах…
