– Неприемный день, Галина Ивановна будет свободна только на следующей неделе, – и, решив, что этого достаточно, вернулась к разговору.
Максим так не считал. Какая неделя, женщина, о чем вы! Уже почти два с половиной месяца прошло, тут каждый час на счету! Поэтому он улыбнулся и заговорил – быстро, проглатывая слова, но жалобно и даже умоляюще:
– Пожалуйста, мне очень надо! Очень! Скажите, как можно на прием записаться? Я подожду, подожду, – закивал он головой в ответ на царственный жест, означавший: «ждите, пока я освобожусь». Наконец все планы на ближайший обеденный перерыв были утверждены, тетенька убрала мобильник в блестящий чехол, висевший у нее на шее, и глубоко вздохнула.
– Сколько раз можно повторять – запись у секретаря! У секретаря, понимаете? Вот и идите к ней, вторая дверь налево!
Максим искренне поблагодарил женщину и рванул налево. Потом еще раз налево, потом еще – и уперся в глухую стену. Планировка третьего этажа не просто отличалась от расположения кабинетов на втором, здесь все было по-другому. Словно поставили два разных дома один на другой. Максим еще побродил по лабиринту переходов и коридоров, здесь опять-таки сновали разновозрастные сотрудницы, косились на посетителя и молча пробегали мимо, а за дверями кабинетов звонили телефоны. Одним словом, жизнь в гадюшнике кипела. Максим чувствовал себя чужим на этом празднике жизни и думал только об одном: скоро обед и вся эта шушера разбежится по магазинам. Значит, снова ждать…
– Да, да Галина Ивановна у себя! Нет, пока никуда, до обеда будет на месте! – Максим рванул на голос. Пробежал по очередному коридору, свернул и вырвался на открытое пространство – то ли зал, то ли холл, то ли то и другое сразу. На полу паркет, на стенах картины, с потолка свисают огромные круглые светильники. Сразу видно, что попал по адресу – впереди логово главной твари в этом серпентарии, простым земноводным такая роскошь по статусу не полагается. На левой створке роскошной двери висит помпезная табличка, надпись выполнена золотом по черному: «Суббота Г. И., начальник областного отдела опеки и попечительства». Дверь открылась легко, и Максим остановился на пороге приемной. Секретарша, молодая женщина лет тридцати, мелкая, как муравей, в офисном костюме и туфлях на шпильках, говорила по телефону и одновременно одним пальцем стучала по клавиатуре. Увидела Максима, вскочила, прижала трубку к груди и замахала на него свободной конечностью:
– Нельзя, нельзя, неприемный день… – набрала в грудь воздуха, да так и осталась стоять – такой наглости от посетителя она не ожидала.
Максим шагнул в приемную, закрыл за собой дверь и, не обращая внимания на протесты секретарши, двинулся к второй двери. Такая же массивная и роскошная – белая с золотом, как и входная – она поддалась также легко. Все, уровень пройден, впереди главный босс. По умолчанию он должен быть редкостным мерзавцем, наделенным исключительными умениями расправляться с теми, кто осмелится его побеспокоить. Промежуточный монстр – секретарша – за спиной Максима тявкала что-то невразумительное и пыталась предупредить свою хозяйку об опасности.
– В чем дело, Ирочка? – рыкнули из пещеры. – Я же просила до обеда меня не беспокоить.
Максим развернулся, аккуратно отодвинул в сторону готовую расплакаться секретаршу и закрыл за собой дверь.
– Добрый день, – уверенно, даже развязно заговорил он в пространство перед собой. – Мне нужна Суббота Галина Ивановна. По долгу службы я обязан переговорить с ней.
– Обязаны? – голос «серьезной тетки» доносился из правого дальнего угла кабинета. – Кому обязаны? Вы ко мне? По какому вопросу?
Максим двинулся на звук. С порога он успел осмотреть только часть огромного помещения – просторного, как самолетный ангар. Шкафы, шкафы, куда ни кинь взгляд, везде забитые толстыми папками шкафы. И столы – пустые, их поверхность жутковато поблескивала в свете ламп. Хозяйка пещеры ждала посетителя у своего рабочего стола, под пальмой в керамическом горшке. На матовой столешнице пусто, если не считать телефонного аппарата и монитора. Нет даже стандартного «стакана» с авторучками и карандашами.
– Слушаю вас, – повторила она покровительственным тоном. – В чем дело?
Максим отвечать не торопился, он рассматривал редкостный и, как ему казалось, давно вымерший экземпляр особи полуженского пола. Перед ним в полумраке кабинета стояла под пальмой бойцовая курица в доспехах: короткая стрижка цвета «перец с солью», где преобладает соль, гладко прилизана, на шее – ожерелье-«нагрудник» из полудрагоценных камней. Плюс каблуки на кривых волосатых ногах – с первого взгляда не поймешь, баба это или переодетый в короткое обтягивающее платье мужик. Сюда же добавим боевую раскраску: серо-зеленые круги вокруг выпученных глаз и в завершении образа кольца и перстни (напоминающие кастет) на скрюченных, покрытых старческими пигментными пятнами пальцах. И как прикажете с такой разговаривать? Это же не человек, а настоящий мутант, непостижимым образом пробравшийся на руководящую должность.
– В чем дело? – курица угнездилась в кресле, проявляя нетерпение, перешла на повышенный тон. Максим отодвинул от переговорного стола массивный, на кривых ножках стул и уселся напротив монстра.
– Галина Ивановна – это вы? Отлично. Я выполняю поручение своего клиента. Его фамилию и должность я назвать не могу, анонимность – одно из условий нашего контракта. Я его законный представитель, вот мои документы, – Максим выложил на стол свой паспорт.
Кривая куриная лапа сцапала документ, чиновница склонила голову к плечу и, не мигая, уставилась на фотографию, прочла фамилию, имя, отчество «представителя» и вернула Максиму паспорт.
– Слушаю вас.
– Моему клиенту необходима информация о семье, проживавшей в Александрове. Они переехали сюда в конце лета прошлого года, женщина и девочка десяти лет, мать и дочь. В декабре прошлого года они исчезли. Моему клиенту известно, что обе живы – мать находится в колонии, девочка – в детском доме. Мне нужен адрес этого детдома. За вознаграждение.
Курица ни разу не перебила Максима, она сцепила в «замок» костлявые пальцы с «кастетом» и постукивала им по столу. При слове «вознаграждение» стук прекратился, чиновница встрепенулась и посмотрела на Максима.
– Видите ли в чем дело, Гончаров Анатолий Дмитриевич. По роду своей деятельности я имею дело с информацией, которую можно назвать секретной. То, что вы хотите узнать, называется вторжением в личную жизнь граждан. В соответствии с Конституцией нашей страны каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. А сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются. Мне нужно согласие названных вами людей, в том числе и родителей несовершеннолетнего ребенка. Или его законного представителя – опекуна, например.
«В соответствии с Конституцией, говорите? А как насчет права на жизнь, свободу и личную неприкосновенность? И неприкосновенность жилища заодно? Кажется, никто не вправе проникать в дом против воли проживающих в нем лиц, иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения. И есть еще хорошая статейка о том, что каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Так что засунь себе эту Конституцию сама знаешь куда. Не зря гарант на нее сначала руку положил, присягая, а потом кое-что другое. До следующей инаугурации. Кто запретит мне сломать этой твари пальцы, один за другим, а потом, когда выбью из нее все, что мне надо, шею или хребет?» – Максим, чтобы успокоиться, осмотрелся. Всего в кабинете он насчитал семь столов – рабочий, переговорный, кофейный, круглый для неофициальных переговоров, для брифингов и простой. Зачем ей столько? Она что, решила на старости лет разнообразить свою сексуальную жизнь? Странно, что эта гадина еще не заказала себе золотую клетку.
