— Я ее к подружке отпустила, — ответила Ленка, подошла к окну, поправила занавеску и подозрительно долго возилась там.
Максим увидел, как она трет глаза.
— Лен, уезжайте, пожалуйста, — тихо попросил он, — завтра же. Все равно мы тут не останемся. А недели через две, когда все закончится, я к вам приеду. За мной шли сегодня, трое. Хорошо, что я их заметить успел, ушел. Но это ненадолго, все равно найдут. Уезжай, очень тебя прошу, — глядя в спину жены, повторил Максим.
— В Александров? — полуутвердительно произнесла Ленка, и у Максима отлегло от сердца. Согласилась наконец-то. Билеты надо взять сегодня же и на ближайший поезд, соберутся они быстро…
— Ну да, куда ж еще? Ваську пока в школу пристроишь, а там и я подъеду… — начал по привычке пла нировать последовательность действий Максим.
Но рано радовался — Ленка подошла к креслу, оперлась на подлокотники и, глядя мужу в глаза, прошептала громко:
— Я тебя тут одного не оставлю, понятно? Уедем все вместе — ты, я и Васька. Все, не спорь.
Она схватила пригревшуюся на коленях Максима Феклу, прижала к себе и выбежала из комнаты, крикнув напоследок:
— А если с тобой что-то случится? Если они… — И замолчала, грохнула кухонной дверью.
— Разберусь как-нибудь, — сам себе ответил Максим, — в первый раз что ли?
Вот и поговорили, называется, только до слез любимую женщину довел и напугал еще больше.
— Согласно вашему отчету вы с группой направлялись лишь для досмотра проезжающих машин, — торопливо, проглатывая слова, говорил защитник, — а фактически вы направлялись в засаду с правом уничтожать любые движущиеся автомобили. Я правильно понял? — Очень подвижный, невысокий человечек с белыми ресницами и редкими бесцветными волосами вцепился зубами в кусок пиццы и требовательно смотрел из-под очков на Максима, ожидая ответа.
— Да, верно. Никаких блокпостов вокруг села не было, через полчаса выяснилось, что и функции по досмотру проезжающего транспорта возложены на меня. Я там и за вэвэшников был, за милицию, и за дэпээсников. Это уже не засада была, а черт знает что… А о каком отчете речь? Я не писал ничего подобного, — вяло, почти безразлично проговорил Максим.
В судебном заседании объявили перерыв, и Максим с адвокатом коротали время в небольшой пиццерии. Еда отвратительная, кофе быстро остыл, но Максиму было на это наплевать. Он жевал куски резиновой пиццы, не чувствуя вкуса, — первая половина дня просто выбила его из колеи. Он отчетливо понял: будет сделано все, чтобы обвинить его в преднамеренном убийстве мирных граждан. Множество фактов, явных и скрытых, говорили об этом, и Максиму хватило своей минимальной правовой подготовки, чтобы сделать единственно верный вывод о том, чем все закончится. Но активно, аргументированно защищаться мешало одно неуместное, лишнее чувство, скорее рудимент. «Так не бывает, они не могут так поступить, это происходит не со мной, не здесь и не сейчас», — непроизвольно думал Максим. И вот очередные грабли врезали по лбу — в материалах дела всплыл липовый отчет. Максим прекрасно помнил, о чем писал тогда, в первые часы после возвращения с задания. И о том, что группа могла лишь досматривать машины, там не было ни слова. Он сообщил, что в районе находилось гражданское население, которого там быть просто не могло. А оно было и спокойно перемещалось — ездило, ходило. Максим быстро сообразил, что оказался в центре очередного бардака, поэтому действительно все прошедшие ранее машины лишь обыскали и отпустили. Но та «Нива» мчалась напролом, не реагируя на приказ остановиться. Пришлось стрелять, убитыми оказались «мирные жители». Получается, что он подставил руководство, за что и огребает теперь за себя и за того парня.
— И что, подпись под отчетом тоже моя? — Максим уже заранее знал ответ, спросил просто так.
— Да, только… — Защитник посмотрел по сторонам, перегнулся через столик, прошептал трагически: — Мне кажется, это подделка, я вашу подпись знаю, не похоже…
Толку-то, все уже решено. Воскресни те убитые «крестьяне» и свидетельствуй они в пользу Максима — это делу не поможет. Надежда только на присяжных: они, похоже, поняли, что дело нечисто, и крайним делать Максима не торопятся. Ну, и защитник тоже, почти молодец, не боится этих «родственников», лихо осадил парочку особо резвых, хоть и шарахался от них поначалу. Ладно, надо идти, вторая часть марлезонского балета скоро начнется.
«Родственники», похоже, никуда не расходились во время перерыва, Максиму казалось, что табор так и живет здесь, в тесном и душном зале. Максим следом за адвокатом пробирался к своему месту, когда кто-то схватил его за полу ветровки. Пришлось остановиться, обернуться. Жирная, с кривым носом, закутанная в черные тряпки женщина. Он попытался высвободиться, но грязные пальцы с обломанными ногтями держали крепко. Ткань треснула, чудовище довольно ухмыльнулось, приподнялось в кресле и поднесло к лицу Максима кривой указательный палец.
— По нашему закону вас накажем, сами накажем… — с трудом разобрал Максим произнесенные с жутким акцентом слова.
Старуху поддержали собравшиеся в зале, одобрительный рев усилился, и в нем Максим отчетливо различал угрозы.
— Жену свою береги и дочь! Красивая девочка, у меня таких давно не было, — протявкал из толпы кто-то, его слова пропали в дружном общем ржании.
Максим, плохо соображая, что делает, рванулся на голос, но его уже тащили назад.
— Не надо, прошу вас! — Тщедушный адвокат вцепился в Максима обеими руками и ехал за ним по полу, как на буксире. — Не здесь, только не здесь, пожалуйста…
Его слова отрезвили Максима, заставили остановиться. Прав адвокат, не здесь. Страх за близких и отвращение затмили разум, но сказанное защитником подействовало, вернуло способность сначала рассуждать, а уж потом действовать. Максим сжал запястье чудовищной бабы, слегка вывернул его, заставив страшилище разжать клешню. Пошел следом за адвокатом, вытаскивая на ходу из кармана платок. Вытер ладонь, уселся на свое место, не слушая визгливых криков за спиной.
— Максим, ну что вы? Так нельзя, — выговаривал ему, как ребенку, защитник и повторил уже вполголоса: — Только не здесь. Я бы и сам с удовольствием… если бы мог…
— Ты свое дело делай, — в тон ему ответил Максим, — я уж сам как-нибудь…
Он пришел в себя, успокоился, отвечал на вопросы быстро, не задумываясь:
— Я выполнил приказ, не зная точно, кого задержал, и не имел возможности определить, преступный мне отдали приказ или нет. Настоящий преступник тот, кто распорядился убить задержанных, заведомо зная, что погибнут невиновные. Я поверил в осведомленность вышестоящего командования, принявшего решение ликвидировать пассажиров «Нивы», и не усмотрел в приказе ничего незаконного. Напоминаю, мы пытались оказать раненым медицинскую помощь. Будь я и мои люди отморозками и садистами, каковыми нас пытаются представить, то к чему такие сложности? Я приказал бы перебить всех сразу! — Максим замолчал, оглядел зал.
Как ни странно, его слушали внимательно, шум и гул стихли.
