— Особист наш. Скоро проспится, сам увидишь.
— Особист? А этот что здесь делает?
— А как же? Судно за границу ходило. Без них такие рейсы не бывают. Ты что, первый раз об этом слышишь?
— Нет, конечно! — поспешил согласиться Долгов. — Знаю, знаю. Куда ж без них? Я к тому, что у американцев их не было.
— Ну ясное дело! Им-то зачем? — подал голос стоявший рядом с капитаном матрос. — Американцы своим доверяют, не то что наши. Мы без ока партии никуда!
— Ты язык-то попридержи, — одернул его капитан. — Ну что? — обратился он к Долгову. — Располагайся, Анатолий Михайлович. Ребята тебе койку покажут. Авось как-то и домой доберемся. Ты по какой части можешь нам быть полезный?
— Да я, Владимир Никанорович, хоть матросом. На вахте могу стоять. Если что не сложное, так и механикам пригожусь. Вы насчет меня не сомневайтесь.
— Вот и ладно.
Капитан уже хотел уйти, но обернулся и еще раз напомнил:
— А к Федорову обязательно подойди. Не жди, когда он сам тебя найдет. И будешь обращаться, не говори просто — «товарищ старший лейтенант», а обязательно — «товарищ старший лейтенант госбезопасности». Очень он не любит, когда его с армейскими равняют.
Долгов понял — его приняли. Лица матросов разгладились и заулыбались. Раз капитан признал, то можно и остальным протянуть руку незнакомцу. К Долгову подходили и участливо хлопали по спине.
— Досталось тебе у американцев. А это ты у них приоделся? — самые любопытные пробовали на ощупь его куртку. — А страшно, когда торпеда под бортом рванет?
Старпом едва успевал отвечать, пожимая всем руки. Насчет торпеды чуть не сорвался ответ — сами скоро узнаете. Но он прикусил язык и ответил:
— Нет, не страшно. Главное — не паниковать. Если такое случится, нужно сразу заделать пробоину и плыть дальше.
— А чего ж американцы не заделали?
— Потому что кишка тонка. Куда им с нами равняться? С советскими моряками!
Матросы заулыбались. Такой ответ им понравился.
Вдруг Долгов будто споткнулся. В стороне скромно стоял и не сводил с него любопытных глаз молодой, почти школьник, матрос с оттопыренными ушами и лицом, обсыпанным веснушками, как подсолнух семечками. Эти наивные глаза показались ему такими знакомыми, что старпом не сдержался и, ткнув пальцем, уверенно сказал:
— Рябинин! — затем, улыбнувшись растерянному матросу, добавил: — Василий!
Болтовня, вызванная знакомством с Долговым, вмиг стихла, и все посмотрели на Рябинина так, будто сами впервые его увидели.
— А вы откуда меня знаете? — спросил, растерявшись, Рябинин.
Теперь все повернулись, ожидая ответа, к старпому. Долгов мысленно обругал себя за несдержанность, но делать нечего, нужно было чего-то придумывать.
— Да ребята с другого нашего судна так точно описали тебя, что я сразу узнал.
— А! Это, наверное, с «Донбасса»? — помог ему Рябинин. — Они с нами в конвое идут.
— Да, да, с «Донбасса»!
Матросы расхохотались и начали потихоньку расходиться.
— Ну, Рябинин! Твою конопатую физиономию везде знают. Идемте, товарищ, покажем вам танкер. Мы скоро завтрак организуем, так вы не стесняйтесь, подходите.
Красная, выкрашенная суриком палуба танкера местами была в свежих, поблескивающих металлом вмятинах и глубоких царапинах.
— Это по нам «хейнкель» из пулемета стрелял, — подсказал не отходивший теперь от старпома Рябинин. — Наверное, поджечь старался. Немцы думают — раз танкер, так обязательно бензин везет. Откуда ему знать, что у нас в танках льняное масло. Анатолий Михайлович, а вы откуда меня знаете?
Долгов удивленно посмотрел в по-детски наивные глаза Рябинина.
— Ну, так это, Василий, ребята с «Донбасса» сказали.
— У меня нет знакомых на «Донбассе».
Старпом еще раз обругал свой болтливый язык и, натянуто засмеявшись, ответил:
— Да понимаешь, Василий, знаю я одного Рябинина, который как две капли на тебя похож.
— Правда? Так, может, это мой родственник? Кто он? Я его знаю?
— Что родственник — это уж точно. А вот знать ты его не можешь. Но попозже обязательно узнаешь.
— Вы нас познакомите, когда мы в Архангельск придем?
— Нет, не так скоро. Василий, а что ты мне все выкаешь? Зови меня просто Толиком.
— Неудобно. Вы старше меня.
Старпом подумал — знал бы ты, какую глупость сейчас сморозил, но вслух спросил:
— Ты с какого года?
— С двадцать второго.
— Ну, я на чуть-чуть тебя старше. Так что не выдумывай и зови меня по имени.
Долгов протянул руку и пожал узкую ладонь Рябинина.
— Будем считать, что теперь получше познакомились. А ты, Вася, давно дома не был?
— Вы имеете в виду — в Одессе?
— А причем здесь Одесса?
— Так ведь я из Одессы. У нас весь экипаж черноморцы. А вы почему так удивились?
Старпом озадаченно наморщил лоб. Значит, Рябинины позже в Питер перебрались? Или тут какая-то ошибка?
— Я, Вася, думал, что ты из Питера. Извини — из Ленинграда. У тебя там родственников нет?
— Нет, в Ленинграде нет. Да я там и не был никогда. А почему вы спрашиваете?
— Во-первых, прекрати мне выкать, а во-вторых, ответь мне на такой вопрос: признайся по-честному, у тебя подруга есть? Ну так, чтобы было все по-настоящему? Ну, ты понимаешь?
Рябинин смутился, но потом, зачем-то оглянувшись, шепотом ответил:
— Почему подруга? Жена у меня в Одессе осталась. А что, думаете рано мне еще? Только никому не говорите. В экипаже об этом никто не знает. Даже капитан. Мы перед самой войной поженились, а потом я в плаванье ушел. И вот уже год как дома не был. Одесса сейчас под немцем. Как там мои? Я жену со своей матерью оставил.
Ну, теперь вроде бы все встало на свои места. Долгов улыбнулся многозначительно и загадочно произнес:
— У нее все хорошо. Это я тебе точно говорю. Я тебе даже больше скажу. Есть у меня такая уверенность, что у тебя родился сын. А для того, Вася, чтобы ты смог его увидеть, ты должен меня во всем слушаться, особенно сегодня вечером. А еще лучше — всегда будь рядом. Ну чего рот раскрыл? Считай меня своим ангелом-хранителем, оберегающим тебя от опасностей и приносящим добрые вести. И еще: если ты мне хоть раз выкнешь, я всем расскажу о твоей подпольной свадьбе.
Рябинин стоял, будто оглушенный бревном. Сглотнув и кое-как справившись с чувствами, он еле слышно вымолвил:
— Ангелов не бывает… Я понял — вы тоже из НКВД? Я никому не скажу. У нас что, в экипаже есть шпион? Вас прислали в помощь Федорову?
