Довольный собственной сообразительностью, Герберт не спеша пошел вдоль стола и как бы невзначай заглянул в раскрытый лист. Если бы он неожиданно ударился лбом о стену, то испытал бы шок куда меньший. Боясь ошибиться, он еще раз посмотрел на число календаря. Цифра «один» перевода не требовала. Под ней на испанском был указан месяц agosto. Тонкости перевода его сейчас волновали меньше всего. Немигающим взглядом Герберт смотрел на стоящую под названием месяца цифру — 1942. Рука сама потянулась к кобуре.
Америка! Война! 1942 год! Их обманули как младенцев! Плен! Только не это!
Выхватив «вальтер» и направив его на капитана, Герберт истошно заорал:
— Командир, уходите! Я их задержу!
Гюнтер с Отто вскочили, уставившись на лейтенанта.
— Герберт, что случилось?
— Убери пистолет!
— Командир! Сейчас сорок второй год! Это засада!
Вскочил и перепуганный Мбана:
— Господа, что не так?! Господа! Господа! Я чем-то вас обидел?
— Какой сейчас день?! — выкрикнул, вспомнив английский, ему в лицо Гюнтер.
— Первое августа.
— Год?! Какой год?!
— Тысяча девятьсот сорок второй, — уже не на шутку перепуганный, пролепетал Мбана.
— Здесь что-то не так! — Отто подскочил к Герберту и накрыл пистолет ладонью. — Спрячь.
Гюнтер оглянулся на дверь — не ворвутся ли сейчас вооруженные матросы?
— Сейчас идет война?! — спросил он, отойдя в угол так, чтобы были видны иллюминаторы и обе входные двери капитанской каюты.
— Война? — Лицо капитана вытянулось в удивленной гримасе. — Что вы, господа? Какая война? Войны не может быть! Наш король Базилио большие друзья с вашим императором Зигфридом! Господа, это недоразумение!
— Что? Каким императором?
— Да! Да! С вашим императором! А вы разве не знали? Базилио Первый пересек океан, чтобы поздравить ваш престол с рождением наследника!
— Рождением кого? — прошептал Гюнтер, чувствуя, как под ногами уплывает пушистый ковер.
Мбана наморщил лоб и задумался, затем радостно всплеснул руками:
— Я понял! Вы очень долго не были дома! Я счастлив, что смогу первым рассказать такую важную для вас новость. Уже два месяца, как у вашего императора родился сын. Назвали Вильгельмом! А впрочем, что я вам говорю. Взгляните сами.
Мбана открыл ящик стола и вытащил пухлую стопку газет.
— Вот! Смотрите.
Он ткнул в фотографию на первой странице. Стоя в открытой карете, мужчина в кителе с расшитыми погонами высоко в руках держал младенца. Подпись под снимком гласила на английском языке, что весь мир поздравляет престол Германии с рождением долгожданного наследника.
— Капитан, у вас очень душно. Нам нужно выйти, — произнес Гюнтер, чувствуя, что он действительно задыхается.
— Да, конечно, — засуетился Мбана. — Вам, европейцам, бывает тяжело в наших широтах.
Гюнтер вывалился в распахнутую дверь, не обращая внимания на шарахнувшихся в стороны пассажиров.
— Отто, ты что-нибудь понимаешь? Что происходит?
— Смутно. Похоже, что нас вернули в свое время. Да только оказалось оно уже не нашим.
— Почему? Потому, что мы побывали в прошлом?
— Не знаю. Может, это мы все изменили. Может, Вилли, а может, и Удо. А скорее всего все, вместе взятые. Вспомни, мы уничтожили такую ключевую фигуру в истории, как Дрейк. А ведь именно он помог англичанам разбить Непобедимую армаду испанцев. И вот чаша весов качнулась в другую сторону и пошла совсем другая история. А может, мы были всего лишь скальпелем, с помощью которого Созидатели вырезали раковую опухоль человечества. Вспомни, ведь историю последних нескольких веков мы учили только по сражениям, победам, войнам. А сейчас они не знают, что это такое. Полистай любой наш путеводитель для путешественника. Что ты там увидишь? Памятник павшим в такой-то войне на одной странице. Мемориал защитникам от такого-то агрессора на другой. А у них? Красивые острова с причудами природы, песчаные пляжи.
— Но почему такое отставание в прогрессе?
— Опять же — потому что не было войн. Войны, при всей их кровожадности, всегда тянули человечество вперед семимильными шагами. Думай или исчезнешь! Не было бы войн, и человечество не терзалось бы бессонными ночами, придумывая, как обогнать противника, а лениво дремало, ожидая, когда яблоко открытия само упадет на голову.
Думая каждый о своем, они надолго замолчали.
Молчал Гюнтер, переваривая свалившуюся на голову информацию. Молчал Отто, задумчиво уставившись в бескрайнюю даль. Молчал Герберт, растерянно глядя на лица командира и старпома. Наконец он не выдержал и с тревогой в голосе спросил:
— Что же нам теперь делать?
— Жить, — мгновенно откликнулся Отто.
— Я не могу прийти в себя, — меланхолично произнес Гюнтер. — Все не так. Все иначе. Нет той, воюющей с целым миром Германии, и правит ею какой-то император Зигфрид. Нет фюрера.
— Ну почему же, может, и есть. Да только теперь он, наверное, рядовой обыватель. Может, картины пишет? Другие времена, другие ситуации, другие люди.
— Герберт правильно задал вопрос: что нам теперь делать?
— Топлива у нас достаточно, чтобы вернуться в Европу. Лодку придется уничтожить, она надолго обогнала это время, могут возникнуть ненужные вопросы. Растворимся среди людей и будем жить. Это мое предложение, командир. Но вообще-то я думаю о другом. Я столько знаю, что просто не могу держать в себе все доверенное мне откровение мира. Но если я начну об этом рассказывать людям, то на меня объявят охоту все дома для душевнобольных Европы. Может, мне начать писать книги, как англичанин Герберт Уэллс, выдавая свой опыт за фантазии? Как думаешь, командир, получится у меня писать книги?
— А как же Гертруда? — вдруг испугавшись, спросил Гюнтер.
— А что Гертруда? Поищи ее и наверняка найдешь. Придется только опять знакомиться, но ведь особого труда это не составит? Все ее привычки и привязанности ты знаешь. Ведь знаешь, Гюнтер?
— Да. Она любит чайные розы и австрийский горький шоколад.
— Уверен, что теперь ты покоришь ее сердце еще быстрее, чем в первый раз.
— Отто, ты как будто радуешься, что все так произошло?
— Скажу честно — да! Такой мир по мне. Тихий и спокойный, как это море. А вся эта шелуха прогресса со временем приложится. Не стоит она того, чтобы платить такую цену.
«Может, и прав старпом, — подумал Гюнтер, — жизнь всегда продолжается, даже тогда, когда кажется, что ты в ней лишний. Но это только кажется!»
Эпилог
Снежная вершина горы сверкала, как отполированный умелым мастером хрустальный кубок. Над блестящим остроконечным конусом поднималось утреннее солнце. Солнце третьего тысячелетия. Казалось бы, что такого? Ничего не изменилось, ничего не произошло. Так же, как и вчера, стояла эта гора, так же паслись внизу коровы, разгребая из-под снега прошлогоднюю траву. Но сегодня все говорят: прошла целая тысяча лет, и вчерашнюю газету уже не назовешь прошлогодней и даже не скажешь, что она из прошлого века, потому что она из прошлого тысячелетия!
