И, уже взявшись за поручни, скорее почувствовал спиной, чем услышал, как старпом тихо сказал:
— Я тоже рад… командир.
Гюнтер улыбнулся и нырнул в люк.
Внизу его ожидал Эрвин. Увидев свалившегося сверху командира, он махнул рукой и скрылся в люке переборки, ведущей в кормовые отсеки. Окончательно сбитый с толку и заинтригованный, Гюнтер последовал за ним. В кормовом кубрике, кроме механика, уже находились доктор и лейтенант Вагнер. Док мучился морской болезнью и при каждом ударе волны в борт вздрагивал и закатывал глаза, борясь с взбунтовавшимся желудком. Увидев командира, все замолчали. Гюнтер осмотрел кубрик. Все койки были пусты, кроме одной нижней, на которой лежал с закрытыми глазами, укрытый одеялом до подбородка, несмотря на духоту и влажность, матрос Лоренц. Было очевидно, что из кубрика всех выгнали, любопытные пытались заглядывать в люк из соседнего отсека.
Гюнтер, все еще ничего не понимая, переводил взгляд поочередно на каждого. Герберт молча опустил глаза, доктор схватился за поручни койки и, судя по его виду, держался из последних сил.
— Может, наконец, объясните, что у вас здесь происходит? — спросил Гюнтер.
Вместо ответа Эрвин повернулся к койке и тихо произнес:
— Лоренц, вставайте. Я знаю, что вы не спите.
Бруно открыл глаза, как будто ожидал, когда к нему обратятся. Но подниматься не торопился. Пустым немигающим взглядом он смотрел в глаза командиру. Механик рывком сдернул одеяло. Гюнтеру стало не по себе. Бруно лежал вытянувшись, правую руку он прижимал к груди, пытаясь закрыть ее левой. В кубрике повисла тишина, казалось, даже волны за бортом замерли. В полумраке ровным зелено-фосфорным светом мерцала правая кисть Лоренца, сжатая в кулак. Бруно сел, свесив ноги с койки, и положил руки на колени. Не обращая ни на кого внимания, он закрыл глаза и опустив на грудь голову, ушел в себя. Неприкрытая теперь кисть засветилась еще ярче. Вагнер отступил на шаг.
— Так что, говоришь, док — медуза? — Гюнтер с неприкрытой неприязнью посмотрел на доктора, не обращая внимания на его мучения.
Бледное от морской болезни лицо доктора пошло красными пятнами. Хватая ртом воздух, он сказал:
— Герр командир, поверьте, тогда явно были все симптомы ожога от медузы.
— А сейчас какие симптомы вы наблюдаете?
— Не знаю. Могу только предполагать, что…
— Хватит, — нервно махнув рукой, Гюнтер оборвал доктора на полуслове. — Прошлый раз вы были уверены и попали пальцем в небо. А когда вы предполагаете, тогда, я думаю, и слушать не стоит.
Казалось, доктор вот-вот расплачется. Зашмыгав носом, собравшись с духом, он решил попробовать оправдаться:
— Герр командир, поверьте, меня отправили к вам на лодку не потому, что я глуп и ничего не смыслю в своем деле. А наоборот, потому, что смогу справиться и не опозорить наш госпиталь.
Губы доктора дрожали, на глазах от обиды заблестели слезы.
— Я — хирург. Мне давно доверяют оперировать самостоятельно, несмотря на то что я молод. Но что это такое, — он кивнул на руку Бруно, — не смогут объяснить даже наши профессора. Перед вашим приходом я перелистал все свои справочники — ничего похожего нет.
Гюнтер отвернулся. «Может, действительно, зря погорячился?» — подумал он.
— Команда знает? — спросил у Эрвина.
— Да… Я узнал от них. Мои механики боятся спать с ним в одном кубрике, ютятся в корме на торпедах.
— Команду верни на место, а его отсели.
— Хорошо, — главмех пожал плечами, — что-нибудь придумаем.
— А еще лучше — переселим его на койку дока, — Гюнтер с ехидцей посмотрел на потупившегося доктора, — чтобы ему лучше думалось.
Наклонившись над Лоренцем, он рассматривал мерцающие зеленым светом пальцы — бросалось в глаза, что, в отличие от заросшей волосами левой, правая рука от кисти до предплечья была гладкая и чистая.
— Сам как-то можешь это объяснить? — спросил он Лоренца, не очень-то рассчитывая на ответ.
— Да. — Бруно поднял голову.
Взгляд у него был пустой и чужой, будто он смотрел сквозь командира. Глядя в черные расширенные зрачки, Гюнтер отступил на шаг. Он даже не заметил, что не прозвучало обязательное «герр командир». В нарушение субординации Лоренц сидел на койке и продолжить свой ответ не торопился.
Проглотив подступивший к горлу ком, Гюнтер произнес:
— Не говори загадками, их и так у нас в избытке. Объясни, что произошло.
Лоренц продолжал молчать. Наконец, когда все уже решили, что разъяснения не будет, он тихо выдавил:
— Я прикоснулся к неизвестному.
Механик и командир переглянулись.
«Только сумасшедших мне не хватало, — подумал Гюнтер. — Надо было позвать старпома, такие ответы, скорее, по его части».
— Посмотри на меня. — Гюнтер заметил, как задергались зрачки Лоренца. — Повтори, к чему ты прикоснулся?
В глазах Бруно появились признаки мысли. Будто очнувшись, он осматривался вокруг. Уперевшись руками в койку, попытался встать, отчего все шарахнулись, стараясь увеличить дистанцию. Командир махнул рукой, давая понять, что он может сидеть.
— Там был огромный круглый камень, — Бруно морщил лоб, пытаясь вспомнить, — плоский и круглый, он был теплый…
— Где там?
— Там… на дне. — Зрачки Лоренца сузились и приобрели естественный размер, лицо смягчилось, будто оттаяло.
— Ты опускался на дно?
Командир в недоумении посмотрел на механика:
— Эрвин, такое возможно?
— Почти тридцать метров. — Главмех с сомнением покачал головой. — Сложно что-нибудь сказать. Я не пробовал.
— Док, что скажешь?
— Известен случай, когда экипаж покинул лежавшую на грунте лодку с глубины шестьдесят метров, и ничего, спаслись. — Доктор улыбнулся, обрадовавшись возможности блеснуть эрудицией.
Бруно смущенно улыбался, не понимая, почему ему уделяют столько внимания. Собственные светящиеся пальцы его ничуть не смущали. Он их будто и не замечал.
— Расскажи, как ты там оказался?
Гюнтер смотрел на изменения, происходившие в лице Лоренца. Жалкая улыбка растянула только левую щеку, зрачки под веками дергались, не желая сфокусироваться на лице командира.
— Я увидел это на дне, оно меня звало.
— Говори, док, вижу, что не терпится, — сказал Гюнтер, глядя на доктора, который тянул руку, как школьник, пытаясь что-то сказать.
— Теперь мне все ясно! Он побывал под таким давлением, что удивительно, как жив остался. Это явно отразилось на его сознании. Воздействие глубин на человека еще очень мало изучено. Я вспоминаю, как он корчился, когда всплыл, похоже на недавно открытую кессонную болезнь. Она влечет за собой целый набор неприятностей, в том числе и галлюцинации. Вы же видите, что он не в себе.
