Воспоминания прервали шорох и чье-то топтание за шторой. Догадавшись, кто это боится его побеспокоить, он накинул китель на голые плечи и переступил порог своей каюты. Удо заглядывал в лицо, пытаясь угадать причину, по которой его вызвали к командиру. Доминиканец стоял, ссутулившись, в тесном для него центральном отсеке, в одних шортах, в которых приплыл на лодку, и босиком.
— Я не настолько кровожаден, чтобы выбросить вас за борт, — обратился к нему Гюнтер, используя весь свой небогатый англоязычный словарный запас. — Но и везти вас в Германию, даже в качестве трофея, у меня нет никакого желания.
Удо молча кивал головой.
«Хорошо, — подумал Гюнтер. — Значит, понимает».
— А потому мы с вами поступим следующим образом, — продолжил он, заметив краем глаза, что старпом шепотом переводит штурману и всем, кто находился в центральном посту, о чем говорит командир с доминиканцем. — Сейчас я не могу покинуть этот район, а через сутки мы пройдем возле множества мелких островов. Возле того из них, на котором заметим какую-нибудь цивилизацию, мы вас высадим. Как вы плаваете, все видели, и доплыть до берега каких-то полкилометра вам не составит особого труда. А у нас будет время уйти подальше в море. После того как вы все расскажете, поднимут тревогу, но мы будем уже далеко. В Америке вы станете героем, я уже вижу передовицы газет с вашей физиономией.
Гюнтер улыбнулся, он действительно представил, как Удо отбивается от назойливых репортеров, рассказывая, как провел героическую неделю на борту немецкой подводной лодки. Еще и приврет наверняка.
Лодку то и дело заваливало с борта на борт, погода с каждым часом становилась все хуже. Повернувшись к доминиканцу спиной, Гюнтер дал понять, что вопрос закрыт. Теперь его внимание полностью захватила карта, лежавшая на штурманском столе, перед Вилли. Им предстояло обследовать район 110 на 110 километров в поисках транспорта, с которым они не имели возможности связаться по радио. И это было поважней «загостившегося» у них Удо. Надвигающийся шторм сильно осложнял возможность встречи.
Оттеснив Герреро в угол, о чем-то тихо беседовал с ним старпом. Доминиканец отвечал односложно, все больше сутулясь после каждого вопроса Отто. Гюнтер хотел спросить, почему старший помощник не торопится заступать на вахту, но его отвлек Вилли.
— Герр капитан, я предлагаю идти в центр, затем вести поиск, разворачивая спираль. — Вилли тыкал циркулем в карту, навалившись на штурманский стол грудью.
Ответить Гюнтер не успел. За спиной, покашливая, попытался привлечь к себе внимание старший помощник.
— Ну что еще, Отто?
— Капитан, на пару слов, — старпом говорил почти шепотом.
«Когда я ему уже объясню, что в военном флоте нет капитанов, есть командиры», — подумал Гюнтер.
— Говорите, у меня от команды нет секретов, — раздраженно ответил он.
Старпом выдержал паузу и, кивнув на Удо, сказал:
— Я хотел бы представить вам радиста с американского парохода.
Гюнтер в недоумении уставился на потупившего взгляд доминиканца. На флоте всегда считалось, что радисты — это интеллигенты, когорта, посвященная в великие тайны радиоволн, шифров и сложных, понятных только им радиосхем. Уж очень не вязался этот образ с мощной фигурой черного атлета. Да и наслышан он был о том, что негры в Америке допущены только полы мыть за белыми господами.
— Ну и что это меняет, старпом? Я уже сказал, как мы с ним поступим, и решения не изменю!
— Могут возникнуть проблемы. Команда посчитает, что все, что с нами произошло, это полностью его заслуга. Его радиограмма вызвала самолет и ускорила прибытие эсминцев.
«Только самосуда мне не хватало на лодке, — подумал Гюнтер. — Старпом прав, через минуту новость станет известна всем, и вполне могут найтись желающие отомстить доминиканцу».
— Отто! Я всегда знал, что в моей команде служат настоящие мужчины! — он старался говорить так, чтобы его слышали и в соседних отсеках. — Готовые всегда сами совершить подвиг и способные оценить по достоинству смелые поступки, совершенные другими. Вы напрасно волнуетесь, Удо ничего не грозит, во всяком случае, на моей лодке.
Гюнтер обвел взглядом сияющие лица, все были довольны такой высокой оценкой командира, и добавил:
— И дайте ему, наконец, какую-нибудь обувь, его босое шлепанье меня раздражает.
Центральный пост взорвался всеобщим хохотом. Из соседних отсеков высунулись удивленные физиономии.
Старший помощник кивнул и улыбнулся. «Сильный ход, — подумал он, — теперь попробуй тронь доминиканца, и твой ореол героя подводника рассеется вместе с уважением команды. А капитан — молодец, и психолог неплохой».
«Вот так старпом, мне и в голову не приходило, что мы подобрали американского радиста. Удивил так удивил. Логика и цепкий ум ему явно не чужды», — подумал Гюнтер, наблюдая, как Отто взбирается по трапу на ходовой мостик сменить Герберта.
Затем его внимание вновь поглотила штурманская карта.
Очередная накатившая волна с силой ударила в борт лодки. Недовольно запрыгал подвешенный на шнурке тряпочный Микки-Маус, кем-то подаренный Вилли.
Из рубки по трапу слетели вниз во главе с Вагнером сменившиеся сигнальщики.
— Как там, Герберт, крепчает? — спросил Гюнтер лейтенанта.
— Не то слово! Впереди у нас веселая ночка!
«Все против нас, даже погода! — тревожные мысли, как волны за бортом, накатывались одна за другой. — Ночью в шторм мы можем проскочить рядом с транспортом и не заметить его. Ладно, все будет хорошо, главное, не сомневаться — снабженец от нас никуда не денется. Засомневаюсь я, потеряет уверенность экипаж. Надо будет дать команду вычистить лодку от плесени и гнили и готовиться к приему свежих продуктов».
— Найдем! Никуда не денется, у нас целые сутки! — Отметая все сомнения, Гюнтер хлопнул ладонью по карте.
Вагнер стянул с себя прорезиненный плащ и замер, глядя на терзаемого мрачными мыслями командира.
— Дай мне. — Гюнтер протянул руку за плащом. — Сам посмотрю!
Ветер ударил в лицо, едва он выглянул из люка. Военно-морской флаг трепетал, вытянувшись в струну. Тросы антенн раскачивались и подвывали в унисон стихии. Вахта в ожидании шторма стояла, привязанная ремнями.
По местному времени сейчас было около двадцати трех часов. Черная как уголь темень скрывала кипящее вокруг море. Но впереди по курсу стрелы молний метались вверх и вниз, взад и вперед, освещая небо миллионом факелов. Раскаты грома доносились пока еще слабой, но непрерывной канонадой. Еще час, и лодка будет на месте. Вахтенные, как завороженные, смотрели на приближающийся тропический циклон, похожий на гигантскую полыхающую печь, в самый центр которой неслась их лодка.
Гюнтер, держась за поручни мостика, подошел к старшему помощнику.
— Давно я не видел такого представления.
