Денис развернулся на негнущихся ногах и побрел назад к «Электросиле». У него вдруг возникла уверенность, что Кристина до сих пор его ждет.
Едва ли не по ногам проехал здоровенный джип, водитель которого выпучил глаза и яростно ударил по сигналу. Денис не обратил на него никакого внимания, перешел дорогу на красный свет и, не оглядываясь, двинулся по тротуару. Перед его глазами стояли два «гелендвагена» и Саня с сигнальным журналом в руках.
Несколько лет назад, когда Саня еще не перешел в службу тыла, они вдвоем выполняли заурядную работу по осмотру днища эсминца. Бойцы ПДСС ведь не только постоянно тренируются и спят и видят, где бы им подкараулить вражеского боевого пловца или, на крайний случай, террориста с поясом шахида, подбирающегося к кораблю. Основная работа — это рутина. Помощь штатным корабельным водолазам в распутывании намотавшихся на винты тросов. Поиск опасных повреждений на днище. Патрулирование акватории базы, а то и подъем со дна не разорвавшихся с войны снарядов. Было даже такое, что искали золотой портсигар, оброненный с мостика корабля нерасторопным адмиралом.
В тот день они, как обычно, опустились под воду в «мокрых» костюмах аквалангистов, чтобы оценить состояние днища эсминца, простоявшего без движения всю зиму. Работа плевая, на пару десятков минут. А потому они не брали с собой ни спецснаряжения, ни даже ножей.
Денис начал движение с носа, Саня — с кормы. Встретиться они должны были в районе середины корпуса, у спускающегося в воду трапа. Проплыв в мутной воде под нависающим над головой обросшим водорослями дном, Денис к месту встречи прибыл первым. Сани видно не было, хотя расстояние у него было меньше. Вынырнув рядом с трапом, Денис не увидел его и на палубе. Тогда, оттолкнувшись от нержавеющих поручней, он ушел на глубину, загребая ластами в сторону кормы.
Подняв вокруг себя облако пузырей и водорослей, Саня бился в рыбацкой, принесенной приливом с моря сети и пытался вырваться, еще сильней в ней запутываясь. Но самое страшное было в том, что крепкая и острая как нож капроновая нить разрезала шланг и теперь бесценный воздух мощным напором уходил из баллонов. Бросившись ему на помощь, Денис рвал леску голыми руками, рассекая кожу на ладонях, как о стальную бритву. Вокруг них клубилось бурое кровавое облако. А когда Саня наконец-то вырвался на поверхность, его баллоны были уже пусты.
— Дэн, я твой должник навеки! — тяжело дыша, бубнил наглотавшийся воды Саня. — Я тебе обязан жизнью! — говорил он, когда, уже придя в себя, они сидели в общежитии, держа в руках по банке с пивом для снятия стресса. — За мной долг! Клянусь, я тебе его верну! Слово офицера!
Но, увы, благородные порывы забываются быстрее всего. Долг отдать Саня решил очень оригинальным способом.
Эх Саня, Саня!
Денис в очередной раз тяжело вздохнул, затем он увидел Кристину, и мысли о предавшем его друге тут же вылетели из головы.
Если Денису в этот день невообразимо повезло и он ухитрился не попасть в приготовленную для него яму, то у Егора Никифорова день с самого утра пошел наперекосяк. Вначале он, как обычно, поссорился с Оксаной. Затем этот непонятный вызов на встречу к Денису Зарембе. А когда, не дождавшись, он кое-как добрался домой, то обнаружил, что здесь его уже поджидал полицейский «уазик».
Через полчаса Егор стоял на затертом ковре в кабинете капитана Соловья, прятал Цезаря за спиной и жалобно канючил:
— Товарищ капитан, ну зачем меня опять привезли к вам? Я же только недавно у вас был.
— Привезли тебя сюда потому, что я так приказал.
— Зачем же у всех на виду? Можно было просто шепнуть на ухо, и я бы сам пришел. А то ведь волокли, как какого-то преступника. От меня уже и так тетки-дежурные шарахаются и кошельки прячут, когда я в общагу захожу.
— Ничего, переживешь. Ты что же, говнюк, думаешь, что я не знаю, что в тот день, когда я битый час вот на этом самом месте талдычил тебе про твой гражданский долг, ты видел Зарембу и ничего мне не сообщил?! Так что не ной теперь. Ты должен каждое мое слово слушать и вникать! Вникать и слушать! А то до самой старости так и будешь не пойми чем. — Соловей постучал по столу карандашом, затем, взглянув на навострившего уши и глядящего ему в глаза Цезаря, добавил: — А пока я вижу, что твой пес поумнее тебя будет. Он хотя бы слушает, а ты нос воротишь. Я тебе уже говорил, что ты живешь как дерьмо в проруби?
— Говорили.
— Говорил… и что? Ты работу нашел?
— От работы кони дохнут.
— Понятно, тунеядцем быть легче. Наверняка твои родители мечтали, что из тебя выйдет хоть какой-то толк. Только вот получилось как всегда — толк вышел, а бестолочь осталась. Не понимаю! — Капитан удивленно развел в стороны руки и закатил глаза к потолку. — Должны же в жизни быть какие-то стремления, какие-то принципы. Даже медуза и та трепыхается в воде с какой-то целью, а ты только воздух портишь да харчи на дерьмо переводишь!
Нравоучения Соловья начали Егору надоедать, и он решился дать отпор:
— А они у меня есть! Есть у меня стремления! И принципы есть!
— Да ладно?! Как интересно. Может, поделишься?
— Пожалуйста! Я из своих жизненных принципов тайны не делаю. Главное — это не делать из жизни трагедию. Знаете, как говорят: «Горевали на поминках, так порвали три баяна». Так вот, это про меня, это и есть мой главный принцип. Не нужно брать ничего тяжелого ни в голову, ни в руки, и тогда жизнь твоя будет остальным на зависть. А жизнь у меня одна, потому я ее люблю и не перегружаю.
— Понятно, — вздохнул Соловей. — Ничего оригинального. Я же говорю, тунеядец. — Он порылся в сейфе, затем заглянул в стол и вытащил толстую красную книгу. — Есть у меня к тебе одно дело… — Соловей задумчиво взвесил книгу на ладони и продолжил: — Но время пока терпит. С делами можно и подождать, а вот мозги тебе вправить никогда не поздно. Я вот, к примеру, в отличие от тебя, в армии служил. И до сих пор помню своего ротного. Офицер был — от бога! Он никогда на нас не кричал и упаси, чтобы хоть раз тронул пальцем. Никогда! И на гауптвахту нас никогда не сажал. Но с разгильдяями боролся очень интересным способом. Бывало, попадешься с какой-нибудь дурью — мозгов-то у нас тогда было не больше, чем у тебя сейчас, — так он вызовет в канцелярию, поставит по стойке «смирно» перед столом и устав в руки. Читай вслух! А сам своими делами занимается. Стоишь эдак, мудак мудаком, час, другой, третий, бубнишь страницу за страницей, а он будто и не замечает тебя. Так уже другой раз подумаешь: да лучше бы он на меня наорал! Лучше бы между ушей треснул, да я уже забыл! Чем вот так этот дурацкий устав изучать. Закончил внутренней службы, вот тебе караульный, а еще дисциплинарный на столе лежит. Так ты знаешь, очень хорошо мозги промывает. Десять раз потом подумаешь, прежде чем опять какую-нибудь чушь спороть. Вот так-то. В армию тебе обязательно сходить надо было, может, и не стоял бы тогда сейчас передо мной, поумнее был бы. Так вот я к чему клоню-то!.. Вот тебе уголовный кодекс. Садись-ка ты, дружок, и почитай. А потом мы вместе его обсудим. И только уж потом о делах поговорить можно будет, с тобой уже просветленным и поумневшим.
