— Именно. Неразумно рисковать ребенком, — согласился Ллойд, облокотившись на борт. Он раскрыл ладонь, и низкие волны потянулись к ней. — И опять же, вы все равно не сможете быть счастливы. Равно как не сможете это скрыть. Конечно, ваше присутствие замедлит развитие кризиса, но одновременно и усугубит.
— Но что тогда будет?
Ладно, если не со мной и Кайя, то с Протекторатом?
Там же кроме Кормака люди есть.
— Ну… — улыбался Ллойд уголками губ. — А что будет с ядерным реактором, лишенным системы аварийной защиты, если запустить его на максимальную мощность? И время от времени стучать по стенкам кувалдой?
О нет!
Огненный цветок все-таки раскроется и поглотит Город.
— Опять вы волнуетесь.
Действительно. Что это Наша Светлость распереживались так. Городом больше, городом меньше… в рамках-то отдельно взятого мира…
— До открытого выброса дело не дойдет. А вот мощная утечка… люди получат то, что дают ему. То, что заслужили. И надолго их не хватит.
— Жертвы…
Ллойд пожал плечами, кажется, потенциальные жертвы волновали его крайне мало.
— Куда без них. Но ваше возвращение не уменьшит, а даже увеличит их количество. Болезнь в хронической форме — это еще не здоровье.
— Хорошо. И что прикажете мне делать?
— Приказать? Помилуйте, леди, я не в праве вам приказывать. У вас есть выбор. Вернуться — удерживать никто не станет. Сбежать подальше — какую бы точку мира вы не выбрали, вам помогут обустроиться там со всем возможным комфортом. Третий вариант — набраться терпения. И потратить время с пользой. Вам есть чему учиться. Воспользуйтесь возможностью. Даже если вы не сумеете его простить и принять, то знания лишними не будут.
Вернуться.
Сбежать.
Отступить. Как надолго?
— Года два-три… пока в городе не останется никого лишнего, — Ллойд подал руку. — Знаете, все-таки война — существо крайне злопамятное.
За воротами пустота.
В конюшне тоже.
Чисто. Мертво. Жутко. И Тисса борется с жутью, помогая расседлывать лошадей. Чистит Урфин сам, а Тисса тайком трогает стены. Не каменные, но… не деревянные тоже. Словно плотным бархатом обитые. Теплые. А крыша из стекла.
Вода же льется в поилки сама.
— Овес им дадут позже.
Кто? Или что? Древняя магия?
Та самая, которая наполнила светом сумеречный холл. И закрыла дверь за спиной Тиссы. Убрала пыль и затхлый запах, что обычно приключается в брошенных домах. Ласточкино гнездо и не выглядело брошенным, скорее уж складывалось престранное ощущение, что люди — хозяева, гости, слуги — вдруг исчезли. Возможно, замок на них разозлился и поглотил.
Но Урфин держался уверенно.
И наверное знал, что делал.
Тисса надеялась, что знал.
Он поднялся по парадной лестнице, оставляя на алом ковре мокрые следы, но когда Тисса оглянулась, то увидела, что следы исчезли. И ее тоже.
Какая все-таки жуткая вещь эта древняя магия.
Она жила и в сером камне, вроде тех, из которых была сделана дорога. И Урфин вновь приложил к камню руку, а тот покраснел и пошел рябью.
— Не бойся. Это не больно. Замок должен понять, что ты — его хозяйка.
Красная зыбь была плотной. И холодной. Просто-таки леденющей, но Тисса терпела. А когда Урфин разрешил руку убрать, то тайком вытерла ладонь о штаны.
Хозяйкой она себя не ощущала, скорее уж очередной жертвой замка.
А краснота не таяла, напротив, мерцала и расплывалась туманом, который выплетал символ за символом, и глядя на них, Урфин хмурился.
— Извини, я сейчас.
И прежде, чем Тисса успела что-то сказать, например, что не желает оставаться наедине со странным замком, он шагнул в стену и исчез.
Надо успокоиться.
И дышать глубже.
Он же маг и… и место тоже магическое… не злое… оно знает, что Тисса — тоже хозяйка, а следовательно, не причинит вреда.
— Я тебя не обижу, — сказала Тисса, заставив себя коснуться стены. Плотная. Теплая. И не каменная, а какая — не понятно. — Я буду о тебе заботиться.
Показалось, стена стала еще теплее. И наверное, это хорошо? Тисса осмелилась сделать шаг к лестнице. Ничего не произошло. Второй… третий… Она села на ступеньки, понимая, что ужасно устала.
Ворс ковра мягкий и живой. Он тянется за пальцами и Тиссе немного щекотно.
Чего бояться?
В этом месте нет зла. Скорее… одиночество? Наверное, и замки способны его испытывать. Ласточкино гнездо покинули люди, и это несправедливо.
Почти предательство.
— Я здесь надолго, — призналась Тисса, позволяя длинному ворсу ковра оплести ладонь. — А скоро и сестра моя появится. Она где-то в пути, и я знаю, что все в порядке, но все равно волнуюсь.
Замок отзывался. Тисса пока не понимала его, но чувствовала, что совсем скоро научится различать оттенки настроения. Ее даже не удивляло то, что Ласточкино гнездо было настолько живым.
Магия.
Древняя.
Такая, которая понятна драконам.
Замок предупредил о появлении Урфина и притих, точно не желая мешать разговору. А Тисса не сомневалась — разговор будет. Что-то ведь случилось. И такое, что в очередной раз перевернет ее жизнь.
— Тебе надо возвращаться?
Урфин сел рядом и обнял.
— Нет. Боюсь, вернуться мы сможем очень не скоро.
Его руки дрожали.
Тисса никогда не видела, чтобы прежде у ее мужа дрожали руки.
— Кайя пытались убить. И почти получилось. Возможно, даже получилось. Сейчас он скорее мертвый, чем живой.
Разве такое в принципе возможно?
— Обвинили меня.
— Но…
— Родная, даже если я приведу десяток свидетелей, которые поклянутся, что в это время я находился далеко за пределами города, это ничего не изменит. Я ведь маг. Имел мотив. Имел возможность и… в общем, уже нет смысла оправдываться.
Почему? А как же имя… и вообще, что будет дальше?
— Война. Дальше будет война. У нас есть еще время к ней подготовиться.
Замок загудел.
Война — это люди.
Люди — жизнь.
Ласточкино гнездо радо было возможности жить.
Кая лично помогал грузить золото на подводы. Все занятие.
Вниз спускали бочонки, перетянутые стальными полосами. Наполняли монетами. И Кайя, забросив по бочонку на каждое плечо, поднимался во двор. На одну повозку влезало восемь бочонков. Можно было бы и больше, но Магнус утверждал, что у лошадей, в отличие от Кайя, предел прочности имеется. И так выбирал здоровых битюгов спокойного норова и чудовищной силы.
