— Так спать удобней, — Тисса хотела перевернуться: разговаривать спиной к собеседнику невежливо, но ей не позволили.
— Пожалуйста, не ерзай, — попросил тан. — Я избытком нравственности не страдаю.
В этом Тисса убеждалась неоднократно. Благородный человек уступил бы кровать Тиссе, но… тан ведь тоже устал. Он уже немолод. Хотя и не сказать, чтобы стар.
Но Тисса спиной слышит, как быстро и часто бьется его сердце. И это нехороший признак: тану следует принимать настойку боярышника, но он же обидится, если предложить.
Ему не нравится быть больным.
— Что они везли?
— Рабов. Незаконных. Поэтому пришлось ждать темноты. Если бы они заметили нас, то предпочли бы избавиться от груза.
Как? И Тисса поняла.
— Я уже видел такое. Людей выбрасывают за борт в цепях. Цепи тяжелые и выплыть не получится. А нет тел, нет и улик. Но сейчас нам повезло. Никто не пострадал.
А Тисса на него еще и злилась. Сидела. Думала всякие гадости. И дважды мысленно поругалась.
— И что с ними будет?
— С работорговцами? Их казнят. А рабов отпустят, только… — он вздохнул как-то совсем уж печально. — Найдется кто-нибудь другой… или третий… я столько этих кораблей видел. Иногда кажется, что все, что я делаю — лишено смысла. И в этом мире ничего уже не исправить.
Не удивительно, что у него сердце беспокойное, за такими заботами… еще и Тисса ведет себя неправильно. Она бы и рада иначе, но не знает, как.
— Ничего не исправить, если не пытаться исправлять. Так дедушка говорил.
— Он был умным человеком. А ты закрывай глаза. Давай я лучше расскажу тебе что-нибудь не столь мрачное? Однажды я попал в мир, созданный из огня. Там реки лавы текут по красному камню, а небо — цвета крови. Их солнце белое, большое и очень жестокое. Оно слишком близко к этому миру и давит на него, а если и исчезает с небосвода, то ненадолго. За несколько минут реки остывают и даже покрываются тонкой коркой. А камень хрипит и трескается.
Когда-то Тисса любила сказки.
Но Их Сиятельство не походили на престарелую нянюшку, которая рассказывала истории про альвов, сумеречников и прочих выдуманных существ. Хотя нянюшка полагала их отнюдь не выдумкой. И всегда оставляла блюдце молока для полной луны: чтобы волосы у Тиссы лучше росли и не темнели. А на ножку кровати привязывала красную нить, от кошмаров…
— Я возвращался туда раз за разом. Странно быть драконом… маг не проламывает мир, но как бы становится частью его, кем-то или чем-то, что способно выжить.
— Драконов не существует.
Как лунных кошек, сонников и цокотушек, которые крадут железные гвоздики из подков и подметок.
— Существуют. Там. Они рождаются в жерлах вулканов из углерода. Изначально они — кристаллы, которые растут, пока не становятся достаточно большими, чтобы появился разум. А разум кристалл изменяет в сущность. Я уже был взрослым… почти взрослым.
Он был драконом? Чешуя, когти и крылья? Пещера с сокровищем и прекрасная дева… у нянюшки драконы всегда прекрасных дев воровали. Правда, потом появлялся благородный рыцарь и дракона убивал.
Хорошо, что это — сказка.
— У меня были крылья, способные выдержать напор солнечного ветра. И когда начиналась гроза — а в месяц горячего солнца грозы бывали постоянно — я поднимался. Высоко. Выше других. Мое тело пылало и плавилось, я почти сгорал и, падая, нырял в озера лавы. Они казались прохладными. Мне жаль, что я не умею рисовать так, как Кайя. Я бы нарисовал для тебя этот мир.
— Вы… никогда туда не вернетесь?
— Скорее всего.
Ужасно. Он с такой нежностью говорит о том мире… быть драконом. И летать выше других. Там, наверное, не имело значения, что тан родился рабом. Вряд ли драконы знают, что такое рабство. Так Тиссе казалось. И титулы им не важны.
Они свободны в своих желаниях.
А тан взял и отказался.
Зачем?
— У этого мира тоже есть свои плюсы, — сказал он, точно подслушав мысли Тиссы. — А я не настолько самодостаточен, чтобы долго оставаться драконом.
Он все-таки уснул первым. И Тисса тихонько лежала, думая о том, каково это — ходить по всем мирам и каждый раз возвращаться туда, где тебя считают недостойным низким существом.
Это было неправильно.
Глава 13. Люди
Чем шире грудь, тем больше змей пригреешь…
Народная мудрость
А нотацию мне все-таки прочитали. Рано поутру придавили локтем к кровати и на ушко, проникновенным душевным голосом изложили все то, что, как говорится, накипело. Наша Светлость повели себя безответственно, когда покинули безопасные покои, выглянув в совершенно небезопасный город. В изложении Кайя наш поход представился чем-то вроде безумной прогулки юных антропологов по землям, заселенным племенами каннибалов.
Еще львы и гориллы… крокодилы… в общем, ужасы всякие в невероятных объемах.
Их Светлость волновались.
Переживали.
И даже собирались лично начать поиски, что было чревато для города новыми потрясениями…
Совесть слушала. Молчала. Улыбалась этак, ехидненько. Наверное, это было совершенно неправильно, но виноватой я себя не ощущала.
— Я устала быть здесь, без тебя, — говорю, когда Кайя, наконец, замолкает. — Постоянно прятаться — это же не выход.
— Наверное.
Он все еще хмурится. Вот зануда.
А волосы и у него отросли. До самых ресниц. И на макушке дыбом стоят, отчего вид у Их Светлости совершенно несерьезный. В рыжих глазах — немой укор, который все-таки меня пробивает.
— Прости, — я совершенно искренна. И Кайя кивает.
Он меня даже целует, очень нежно, но все же ощущается некоторая отстраненность.
Вот и все, закончилась ночь, и да здравствуют дела повседневные. Впрочем, сбегать Кайя тоже не спешит, он ложится на живот, подпирая кулаками подбородок.
— Иза, что со мной не так?
— А что с тобой не так?
По-моему, все более, чем так. Я сажусь рядом — сидя, его гладить удобнее. Волосы жесткие, а кожа горячая, раскаленная, и откуда-то я знаю, что на сей раз это — верный признак чего-то нехорошего. И плечи напряженные. Ну вот, что уже случиться успело?
А главное, когда?
— Когда я ехал, то думал только о том, чтобы поскорей здесь оказаться. А теперь лезет всякое…
Самоед рыжий.
— Гони… всякое.
Не прогонит. И если так, то будем разбираться вместе.
…рассказывай…
Сомневается? Но Наша Светлость теперь не слезет. Ей страдания в постели не нужны, и вообще требуется знать, кто в очередной раз обидел супруга.
