Майло, раздав фрейлинам бумажные сердечки в утешение, клятвенно пообещал найти другого Лорда, более склонного к брачным узам, но все согласились, что это уже будет не интересно.
В общем, свадьба откладывалась на неопределенный срок.
А бумаги оставались.
И неприятное чувство, что Наша Светлость что-то упускает из виду. Мыслей было слишком много. Ответственности, свалившейся с небес. И надо бы что-то решать. Сейчас, пока для моих воздушных замков даже фундамент не заложен.
Всем помочь не выйдет: это аксиома. А как выбрать? Как бы цинично не звучало, но хоть ты кубик бросай. Или бери то, что сверху лежит… Нет, попробуем подойти логически. Те вопросы, которые терпят, потерпят еще немного. Остается то, что касается здоровья и выживания.
— Ингрид, а золотой — это много? — я попыталась оценить предстоящие расходы.
— Смотря для чего.
— Для жизни. Не моей жизни, — на всякий случай уточнила я, ибо чувствую, что Наша Светлость живут с размахом. — Обычному человеку. Бедному.
— Много. Двадцать медяков — один серебряный талер. Десять талеров — золотой. Есть еще двойной золотой, но он скорее полуторный, если по весу судить.
— Ты такая умная! — выдохнула Тианна и, взмахнув ресницами, которые были длинны, черны и роскошны, добавила. — Но тебе уже можно.
— А тебе нельзя? — поинтересовалась Наша Светлость.
— Конечно, нельзя. Я ведь замуж еще не вышла, хотя папа уже и договорился.
То есть, умнеть можно после замужества? А это что за народная примета?
— Женщина не должна быть умнее мужчины, — Тианна приняла изысканную позу. — Это может поставить его в неловкое положение.
И тень улыбки в уголках губ. Кажется, я слегка ошиблась, оценивая эту темноволосую диву. Нужен недюжинный ум, чтобы настолько умело притворяться дурой.
Но с бумагами-то что делать?
Думай, Изольда, думай…
Дело не в том, где взять деньги сейчас. Лорд-казначей, конечно, будет категорически против очередного набега на золотые запасы, но в конце концов, накатав кляузу моему супругу, уступит. Дело в том, где брать деньги постоянно… и как организовать работу, чтобы не приходилось раз в полугодие разгребать завалы.
Ох, ну почему среди всех книг, которые мне случилось прочесть, включая пособие по стервоведению, оптическую физику для любознательных и определитель птичьих яиц — там я только картинки разглядывала — не попалось ни одного самоучителя вроде «Создаем службу социальной помощи: 5 шагов к успеху».
Или еще вот «100 советов по управлению государством: учимся на чужих ошибках».
Черт, научусь — напишу непременно.
— Это и это, — я указала на меньшие стопки, — необходимо сложить, но аккуратно. Я пересмотрю их на досуге…
…возможно, найдется что-то интересное или, напротив, напрочь лишенное смысла.
— …а эти просьбы попробуем удовлетворить. Но сначала подсчитаем, сколько уйдет денег. Тианна, ты будешь нумеровать каждую бумажку и диктовать Ингрид сумму, которую просят. Я потом подобью итог…
…даже если лорд-казначей откажется оплачивать эту мою прихоть — почему-то он все, что я делаю считает именно прихотью, то напомним ему об одном договоре, согласно которому Нашей Светлости содержание полагается. В золотом эквиваленте ея веса.
Надеюсь, Кайя поймет правильно.
И вообще, я не заставляла его этот пункт вносить. А инициатива — она всегда наказуема.
— …и то же самое надо будет сделать по лечению.
Здесь, опасаюсь, многие просьбы потеряли актуальность. Ничего, Наша Светлость исправят ситуацию. Они полны здоровой злости и желания изменить мир. Главное, чтобы мир это выдержал.
И тут я поняла, что меня беспокоит.
Отсутствие Тиссы.
Нет, записка запиской, но… почему ее писала леди Льялл?
Тисса постеснялась?
Хорошо. За все время, что мы знакомы, девочка не прогуляла ни одного дня.
Допустим, сегодня исключительный случай, такое тоже случается…
В одно я не верю — в то, что леди Льялл позволит воспитаннице отлынивать от долга лишь потому, что критические дни выдались совсем уж критическими. Следовательно, произошло нечто куда более серьезное. А я со спокойной душой просто отвернулась.
— Ингрид, — я присела на стул и усилием воли разжала кулаки. Мир изменять? Глобально? Я и локально справится не могу. — Если Тисса не… больна, то почему она могла не прийти?
Моя старшая фрейлина, устроившись за столом, наводила порядок в рядах письменных приборов. Чернильница. Перья. Ножи для перьев. Песок. Графитовая доска с серебряной рамкой, в которую следовало заправлять листы. Сами листы.
— Не знаю, — пожатие плечами: какая разница.
Не понимаю я их. Ингрид ведь способна испытывать сочувствие. И любить. И вчера она вполне искренне наряжала Тиссу, а сегодня даже не поинтересовалась, что с ней.
И я не лучше.
Реформаторша хренова.
— Возможно, — примиряющим тоном сказала Ингрид, — она в чем-то провинилась и наказана. Это тоже случается. Иза, гувернантка знает, что делает.
Пускай. Но я должна убедиться, что с девочкой все в порядке.
Леди Льялл, волчица в саржевом платье. Серый цвет. Узкий кринолин — она, как и многие другие, верна старой моде. Два ряда пуговиц по лифу линией Маннергейма. И жесткий воротничок, подпирающий подбородок. Голова запрокинута, отчего кажется, что леди Льялл смотрит свысока.
Возможно, что смотрит.
Ее волосы тщательно уложены, и ни один локон не выбивается из прически.
Мне она напоминает ведьму. А я ей?
— Ваша Светлость, — холодный тон. И реверанс на сладкое. — Бесконечно рада видеть вас. И к вящему моему сожалению вынуждена признать, что ваш визит более чем своевременен.
Сержанта она предпочитает не заметить.
Многие так поступают. По-моему, он только рад. И мои попытки наладить общение Сержант пресекает вежливо, но однозначно.
Он — лишь охрана.
Пусть так, если охота.
— Могу я узнать, что с Тиссой? — я смотрю леди Льялл в глаза.
Я знаю, что здесь это не принято, но сейчас Нашей Светлости плевать на глубины этикета.
— Это крайне досадное происшествие, которое опечалило меня до глубины души. Со всей скорбью вынуждена признать, что я не справляюсь со своими обязанностями. Прошу вас уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени. Боюсь, предстоящая беседа будет нелегкой.
В классной комнате царил ужасающий порядок.
Два стола. Два стула. Две доски. Два мольберта. Книги на полках выстроены по ранжиру. Ковровые дорожки параллельны друг другу. И лишь инструмент, с виду напоминающий пианино, нарушает строгую симметрию. Впрочем, на блестящей его поверхности ни пылинки.
