От всех прочих он отличался только сложенным номером журнала
«Человек и закон», деловито зажатым под мышкой.
– Федор! – окликнул вошедшего Бегунов и помахал
ему рукой.
Тот оглянулся на голос, поморгал красными глазами, но все же
приблизился к Виктору.
– Вы меня? – осведомился настороженно.
– Вы ведь – Федор Бородин? Сотрудник агентства
«Вещдок»?
– Он самый, – признался Федор.
– Вам только что звонили… вы договорились о встрече…
– Да, но звонила мне женщина… дама. – В голосе
Федора по-прежнему звучало недоверие.
– Согласитесь, что это не самое подходящее место для
дамы, – проговорил Виктор, обведя рукой помещение.
Федор тоже огляделся, но не нашел вокруг ничего
удивительного. Пожав плечами, он произнес:
– Но она сказала, что у нее проблемы с мужем… а вы
тогда кто?
– Любовник, – ответил Виктор, почувствовав
некоторую неловкость и порадовавшись, что Анфиса его сейчас не слышит.
– А, ну ясно… – Бородин облегченно вздохнул и
уселся на свободный стул. – Вы не возражаете, если я что-нибудь себе
закажу? Торопился к вам, знаете ли, и не успел позавтракать…
– Пожалуйста-пожалуйста! – милостиво разрешил
Виктор.
Бородин помахал в воздухе рукой, и тут же рядом с их
столиком возникла румяная особа лет сорока, в кокетливом, хотя и немного
несвежем кружевном передничке и такой же наколке на бодро завитых волосах цвета
«махагон».
– Что заказываем, мальчики? – осведомилась
официантка игривым тоном.
– Сто пятьдесят, Светик! – промурлыкал
Бородин. – Ну и там чего-нибудь… селедочки, что ли! – Он выразительно
пошевелил в воздухе пальцами.
– Кому Светик, а кому Светлана Павловна! –
перебила его официантка. – А деньги у тебя есть, Федя? А то будет, как
прошлый раз…
– Ну что ты, Светик! – Федя ударил себя кулаком в
грудь. – За кого ты меня принимаешь… как прошлый раз ни за что не будет,
сегодня меня вот друг угощает… – И он выжидательно уставился на Виктора.
Официантка тоже перевела взгляд на Бегунова, быстро
обследовала его глазами и, видимо, осталась довольна.
– Угощает? – переспросила она его. – Точно?
– Угощаю, – подтвердил Виктор.
– А самому другу чего принести?
– А я за рулем… Кофе у вас есть?
– А как же! – Официантка кокетливо поправила
сбившуюся махагоновую прядь. – И кофе, и какао… и даже горячий шоколад для
тех, которые с претензиями…
– Тогда мне кофе и… ну какой-нибудь кекс…
– Друг на французской диете? – ухмыльнулась
официантка, прежде чем удалиться. – Утром кекс, вечером секс?
Проводив мечтательным взглядом ее удаляющиеся бедра, Федор
повернулся к Бегунову и проговорил:
– Ну, так чем я могу вам помочь? Вам и вашей даме?
– Руководитель вашего агентства охарактеризовал
вас… – неуверенно начал Виктор.
– Доберманыч? – расплылся Федор. – То есть,
прошу прощения, Довмонтыч?
– Да-да… он охарактеризовал вас как чрезвычайно гибкого
и понимающего человека…
– Извиняюсь, – поморщился Федор, – я до
завтрака такие длинные слова плохо понимаю. Нельзя ли покороче и подоступнее?
– Можно, – кивнул Бегунов. – Запросто.
Доберманыч сказал, что ты с правилами не заморачиваешься. Если клиенту надо,
чтобы была неверность – ты ее организуешь. Даже если ничего не было.
– Ах, вон ты об чем! – оживился Федор. – Да
это мы запросто! У меня есть дружок, бывший артист…
В это время к их столику, призывно покачивая бедрами,
подошла официантка.
– Федя, вот твои сто пятьдесят! – проговорила она,
поставив перед Бородиным маленький запотевший графинчик. – И селедочка… а
вот твоему другу, который на французской диете…
– Светик, ты считаешь, что эт?? сто пятьдесят? –
заныл Бородин. – Да тут от силы сто!
– Кто из нас официант? – возмутилась
Светлана. – Ты или я?
– Ты, – признал Федор.
– Тогда кто лучше знает, что такое сто пятьдесят? У
меня, между прочим, не глаз – измерительный инструмент! На грамм не ошибаюсь!
После меня можно не перемеривать! – И она с гордым видом удалилась в
направлении кухни.
– А все-таки здесь от силы сто… – проворчал
Федор. – Ну тем не менее ваше здоровье!
Он налил в стакан половину содержимого графинчика, с
сомнением взглянул на стакан, опрокинул в глотку, крякнул и подцепил на вилку
кусочек сельди. Лицо его зарумянилось, в глазах появился блеск.
– Так вот, – продолжил он жизнерадостно, –
есть у меня дружок…
– Бывший артист, – напомнил Бегунов.
– Почему бывший? Артист – это навсегда! Правда, главных
ролей ему сейчас не дают… всюду, понимаешь, интриги!.. Ну главных ему и раньше
не давали. Он вообще-то был король эпизода. Никто лучше его не мог сказать «На
следующей выходишь?».
Федор вылил в стакан остаток водки, грустно измерил его
взглядом, допил, закусил селедкой и продолжил:
– Ну вам и не нужен такой артист, которого все в лицо
знают. Зачем вам это? Вам нужен, это, крепкий профессионал! Который свое дело
знает. А у профессионалов правило какое? Очень простое правило: подальше от
камеры, поближе к кассе! Чтобы, значит, лицо не примелькалось. Так что Толик –
это друга моего так зовут – это то, что вам надо. Ведь он должен сыграть именно
эпизод… – Он грустно взглянул на пустой графинчик, вытряс из него
последние капли и вздохнул: – А вы что же не завтракаете? Кофе остынет!
– Для завтрака поздновато! – Бегунов тем не менее
пригубил кофе.
Напиток тоже был из далекого прошлого: его явно наливали из
огромного титана. По вкусу он напоминал жидкие помои. Виктор попытался откусить
кусочек кекса, но чуть не сломал об него зубы. Отставив тарелку с «десертом»,
он достал злополучные фотографии и показал одну из них Федору:
– Это он – твой король эпизода?
Федор поднес фотографию поближе к глазам, несколько секунд
ее рассматривал и затем вернул Виктору, спросив:
– А как это к вам попало?
– У каждого из нас есть свои маленькие тайны, –
уклончиво ответил ему Бегунов.
– Доберманыч, что ли, дал? – предположил Федор и
сам себе ответил: – Да у него-то откуда…
– Федя, – задушевным тоном сказал Виктор, –
не задавай глупых вопросов, лучше отвечай на умные, договорились?
– Вроде бы. – Федор покосился на официантку
Светика и мигнул ей, чтобы подошла и принесла еще графинчик. Виктор перехватил
его взгляд и махнул Светику, чтобы повременила.
