– Деловая? – удивленно переспросил
Вениамин. – Разве… Честно говоря, я думал, что здесь имеет место чисто
семейный вопрос… вопрос, извините за прямоту, супружеской неверности…
– Неверности?! – Анфиса, казалось, готова была
испепелить собеседника взглядом. – Какая еще неверность! Я не замужем! А
тот человек, с которым я изображена на снимке, – злейший противник и
конкурент холдинга, в котором я работаю! Так что я не могла иметь с ним никаких
контактов! Эти снимки – монтаж, фальшивка!
– Что вы говорите?! – Директор агентства снова
забарабанил пальцами по столу, что, должно быть, обозначало сильнейшую
озабоченность. Теперь его глаза смотрели куда-то в голубую даль.
– Короче, Анна… гм… Сергеевна, – снова заговорил
он, видимо, приняв какое-то решение, – назовите какую-то реальную цифру. Конечно,
ни о каких шестизначных компенсациях речь идти не может, наше агентство
довольно скромное, но в разумных пределах…
– Мне не нужны ваши деньги! – воскликнула
Анфиса. – Назовите мне имя заказчика, назовите имя того мерзавца, который
стоит за этой провокацией!
– Имя заказчика?.. – задумчиво повторил директор и
на этот раз забарабанил пальцами не по столу, а по клавиатуре компьютера.
Экран он развернул к себе и уставился на него правым глазом,
левый же не сводил с Анфисы, как будто следил за ее поведением.
Наконец он нашел в компьютере то, что искал. Во всяком
случае, пальцы его замерли, а правый глаз забегал по экрану, читая текст файла.
При этом лицо директора заметно помрачнело и вытянулось.
Анфиса привстала и попыталась заглянуть на экран компьютера,
но Вениамин Довмонтович опередил ее, щелкнув по клавиатуре, и на экране теперь
вместо полезной информации красовалась знойная брюнетка в весьма откровенном
наряде.
Разочарованная Анфиса опустилась обратно на свой стул и
выжидающе уставилась на директора агентства.
Тот снова побарабанил пальцами по столу и свел глаза в одну
точку. Затем он тяжело вздохнул и проговорил:
– Ни о каком возмещении ущерба речи идти не может. Да,
я признаю, что конверт, в котором лежали фотографии, действительно принадлежит
нашей фирме, но это ровным счетом ничего не значит. Этот конверт мог попасть в
руки кому угодно – одному из наших клиентов, да просто случайному посетителю… а
сами фотографии не имеют к «Вещдоку» никакого отношения. Это не наша работа. Я
могу это легко доказать. Наши специалисты пользуются исключительно современной
цифровой техникой, это гораздо удобнее и для работы, и для создания архивов, а
эти снимки сделаны пленочным аппаратом. Так что прошу прощения, но мы здесь
совершенно ни при чем!
Он откинулся на спинку кресла с видом победителя, но глаза
при этом разбежались вовсе в разные стороны.
– Я просила вас вовсе не о возмещении ущерба. Я просила
назвать имя заказчика!
– Об этом тоже не может быть речи. Я же сказал вам –
это не наша работа. Так что прошу меня простить, но я чрезвычайно занят! –
И Вениамин Довмонтович демонстративно взглянул на часы.
– Безобразие! – продолжала кипятиться
Анфиса. – Я этого так не оставлю! Я дойду до… – Она подняла глаза к
потолку, намекая на какие-то высшие сферы.
– Как вам будет угодно, – пробормотал директор.
Теперь один его глаз смотрел на посетительницу, а второй –
на дверь, давая ей понять, что аудиенция закончена.
И на этот раз Анфиса почувствовала, что больше ничего не
сумеет от него добиться. При всей кажущейся уступчивости этот кругленький
человечек неожиданно сделался очень твердым.
Анфисе ничего не оставалось, как встать и, разочарованно
вздохнув, покинуть его кабинет.
«Что же такое он увидел в своем компьютере? – думала
она, закрывая за собой дверь кабинета. – До того момента он был весьма
сговорчив, соглашался на какую-то компенсацию, старался спустить дело на
тормозах, явно не хотел скандала, но как только открыл нужный файл – тут же
переменился в лице и словно стал другим человеком… похоже, он просто чего-то
испугался…»
– Что, отфутболил? – раздался рядом с Анфисой
сочувственный голос.
Она подняла глаза и увидела секретаршу.
Та снова отложила свой недочитанный роман, сняла очки
(которые явно носила только для солидности) и смотрела на расстроенную клиентку
со смесью жалости и любопытства.
– Ты куришь? – спросила Анфиса под влиянием
внезапно пробудившейся интуиции.
– Только здесь нельзя, – секретарша оживилась и
выбралась из-за стола, – Доберманыч не разрешает…
Оглянувшись на дверь кабинета, она направилась к выходу,
сделав знак Анфисе следовать за собой.
Они вышли на лестничную площадку.
Здесь было создано что-то вроде общей зоны отдыха – возле
большого окна, выходящего на заасфальтированный двор, стояли два металлических
офисных стула, низенький столик и пальма в огромной кадке. Однако, судя по
всему, сотрудники расположенных на этаже офисов устроили здесь самую
обыкновенную курилку. По крайней мере в кадке с пальмой окурков было больше,
чем земли, и сама пальма имела вид закоренелого курильщика – тощая, поникшая,
изможденная, с желтыми обвислыми листьями, разве что она не кашляла.
Секретарша отряхнула один из стульев, расположилась на нем,
протянула Анфисе пачку «Вог» и представилась:
– Люда. Угощайся!
– Аня, – ответила Анфиса, решив на всякий случай
соблюдать конспирацию.
Она вытащила из пачки тонкую сигарету, закурила и спросила,
выпустив дым через красиво округленные губы:
– Тяжело с ним?
– И не спрашивай! – Людмила откинулась на стуле и
вздохнула. – Это с виду он такой кругленький да приветливый, а на самом
деле – вылитый доберман! На работе вечно задерживает, а лишнего рубля у него не
допросишься… Чуть что не по его – орет, ножками топает, слюной брызгает… не при
клиентах, конечно, один на один… Работой постоянно нагружает…
В последнем Анфиса немного усомнилась, вспомнив глянцевые
журналы и дамский роман на рабочем столе секретарши.
– Что ж не увольняешься?
– Да ищу место, но думаешь, хороших мест много? Все
хорошее уже до нас разобрали… вот и держусь за этого бобика… но если что-то
приличное найду – тут же уволюсь!
– Но хоть не пристает? – сочувственно
поинтересовалась Анфиса.
– Чего нет, того нет! – вздохнула Людмила, как
будто даже с некоторым сожалением. – Мне кажется, он женщинами вообще не
интересуется…
– Голубой, что ли?
– Черт его знает! Какой-то серо-буро-малиновый… –
Людмила рассеянно стряхнула пепел в кадку многострадальной пальмы. – А что
он на тебя-то наехал? Ты же вроде клиентка, с клиентами он держится очень
вежливо…
– Я не клиентка, я жертва! – И Анфиса показала
девушке одну из злополучных фотографий.
