Книга Мир уршада, страница 62. Автор книги Виталий Сертаков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мир уршада»

Cтраница 62

Рахмани ничего не сказал Учителю, но тот, как всегда, догадался без слов.

— Ты опасаешься, что тебе придется драться с ней? — Жрец протянул ученику пиалу с чаем. Рядом с учителем, на ковре, в позе созерцания, сидели еще четверо старцев. У каждого на лбу синел распахнутый глаз.

Если приглядеться внимательно, можно было заметить, что все четверо, кроме Учителя, который недавно посетил верхний мир, не касаются седалищами ковра. Все четверо старцев находились в средней степени созерцания, позволяющей им одновременно парить в мирах сущего и вникать в слова их юного собеседника. По меркам Слепых старцев, Рахмани был почти ребенком.

— Я люблю ее, Учитель.

— Ты произнес это слово так, будто уверен, что я не помню его значения, — рассмеялся старик. — А не забыл ли ты сам, сколько вариантов смысла имеет это слово? Вспомни, как я учил тебя любви…

Саади отпил из пиалы, трогая губами крупные лепестки, плававшие на поверхности, и погрузился в сон еще глубже, снова соскочил по спирали памяти во времена ученичества, когда старцы еще надеялись обрести в нем последователя и преемника…

…В кедровых лесах и соленых ледниках Горного Хибра еще вершили суд цари парсов, еще гордо сияли золотыми крыльями над куполами барельефы Ор-мазда, еще строились в холодных расщелинах башни для мертвецов, когда верховные жрецы впервые спустились в лабиринт под главным храмом. Они держали совет о том, как поступить им, выучившим наизусть свитки со священными текстами, постигшим тайны общения с божеством, но так и не нашедшим истину?

Нашлись среди жрецов храма такие, кто сказал: пусть для народа парсов все останется по-прежнему, неделимо и нерушимо, однако для тех, кто посвящен в сокрытое, кто потерял веру, потому что слишком яростно проповедовал, должны быть иные пути. Пусть цари, как и прежде, собирают шестнадцать видов огня, пусть жрецы, как и прежде, обходят дома, пусть люди поют хвалу великим ахурам.

Но тем, кто испытывает голод даже при полных закромах, — тем нужно иное.

И высшие жрецы выковали формулу посвящения во внутренний круг. Они держали совет, но кто спустя века назовет имя мудрейшего? Для прочих он был Учитель, и так останется всегда.

Известно лишь, что по прошествии праздника Ноуруз, когда крестьяне вознесли жертвы, и весенняя томная влага окутала поля, Учитель впервые повелел запечатать себя в каменном мешке на дне лабиринта. Он провел там семь недель, питаясь скуднейшими припасами и ключевой водой, из одежды имея только овечью кошму и халат. В свое первое созерцание Учитель отправился еще зрячим. Когда прочие жрецы спустились за ним и разобрали кладку, Учитель парил в воздухе, не касаясь седалищем земли, а между ладонями его пробегали слабые молнии.

— Брат-огонь не оставил меня, — медленно выговорил не старый совсем человек.

Друзья повыше подняли факелы и ахнули — за семь недель длинные седые волосы главного жреца вернули себе у корней глубокий каштановый цвет. Хранитель огня помолодел на пять лет, хотя атмосфера подземелья совсем не располагала к оздоровлению. Тут было холодно и сыро, а вода, стекавшая по известковым стенам, пахла так резко, что в носу начиналось раздражение. Однако Учитель не только выбрался на свет помолодевшим и окрепшим, он еще и принес несколько новых идей.

— Пробыть в одиночестве семь или даже семнадцать недель — недостаточно, — подытожил верховный жрец, когда друзья и последователи собрались на вечернюю трапезу. — Звуки достигали моих ушей и отвлекали от созерцания. Я слышал, как пробираются капли воды в горной толще, как перетираются в песок глыбы, образуя каверны, как пробираются между корней дождевые черви. Спустя время я стал видеть стены своей клети, я стал видеть то, на что не обращал внимания раньше…

— Что же нам делать? — спросили остальные. — Что же нам делать для того, чтобы обрести истинное и окончательное знание, если сияющий Ормазд не дает нам ответов о счастье?

— Я полагаю, нам следует копать глубже, — вполне серьезно ответил старец. — Нам следует выкопать несколько слоев лабиринта, наложить магические печати на входы и спуститься туда, где нет ни звука, ни движения. Я полагаю также, что нам следует лишить себя зрения… Но не всем так следует поступить, и не сегодня, — успокоил испугавшихся товарищей Учитель. — А только тем, кто сам почувствует нужду…

С первых дней ученичества, когда ему доверили стоять позади младших жрецов и терпеливо ждать, когда потребуется подать полотенце для омовения рук, Рахмани догадывался, что легенды о первых великих жрецах-Учителях, добровольно лишившихся зрения и ушедших жить под землю, не лишены сказочной составляющей. И сам слепой Учитель, начиная занятия с подростками, никогда не упоминал о склепах, о волшебниках, прячущихся под скалой, о чудесных превращениях и необъяснимой удачливости детей Авесты, столетиями отстаивавшими храм. Вокруг могла гореть земля, могли сталкиваться армии, но храм со священным огнем почему-то обходили стороной…

А когда в душе тринадцатилетнего Рахмани недоверие сменилось верой, все разрешилось легко и просто. Он сам отыскал вход в верхнюю галерею, который не могли найти другие мальчики. С колотящимся сердцем он спустился на первый ярус лабиринта, и… встретил там Учителя. Учитель шел издалека, с лампой в руке, уверенно обходя препятствия, и выглядел так же, как обычно, только на лбу у него появилось изображение глаза.

— Значит, все это правда? — только и смог выдавить юный Саади. Затем язык его словно онемел, но даже с закрытым ртом безусый Саади продолжал задавать вопросы.

— Неужели это правда, что вы летаете через океан и способны принимать облик бури? Это правда, что вы можете поймать вора во сне и пригвоздить его там же, чтобы он не проснулся? Это правда, что вы заранее умеете угадать, где ударит шестнадцатый огонь, и умеете переселить его в душу камня?.. Это правда, что вы научились взвешивать честь и любовь и сделали весы, на которых можно сравнить, сколько чести и любви осталось в человеке?.. Это правда, что вы пьете хаому, поклоняетесь Премудрому творцу, но сердца ваши полны иным восхищением?.. Это правда, что вы оживляли мертвых и…

— Тссс, тихо, — улыбнулся Учитель, хотя Рахмани молчал, и поманил за собой. Он привел Рахмани к развилке и остановился, словно выжидая. Спустя короткое время Учителю стало ясно, что мальчик не видит лестницы, ведущей ниже.

— Пусть будет так, — изрек Слепой старец и хлопнул в ладоши. Мигом зашипели фитили в масляных лампах, лабиринт погрузился во мрак. Наступила такая тишина, что спустя меру песка Рахмани уже смог расслышать, как далеко наверху проделывают себе ходы корни камнеломок.

— Ты останешься тут, — в темноте произнес Учитель. — Останешься, пока не поймешь, что тебе не нужны ни слух, ни зрение, чтобы говорить с нами. Если ты не одолеешь себя, ты снимешь жреческие знаки и вернешься в дом к отцу, почтенному Саади, да продлятся его дни…

Рахмани не знал, сколько прошло времени, прежде чем вокруг него что-то изменилось. Вероятно, Корона успела взойти дважды, а подземный холод почти отвоевал пятки и лодыжки у слабеющего тела, но юный жрец не отступил. Он приплясывал, закрыв глаза, растирал ноги и бока, иногда садился, чтобы тут же вскочить с ледяного пола пещеры.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация