– Слушай, тебе не надоело? – вдруг подал голос Паслен. – Чего ты рыпаешься? Мы тебя, может, вытащить хотим.
– Не надо меня вытаскивать, я и сам могу, – откликнулся Дирол, продолжая методично размахивать ногами.
– Заметно, – хмыкнул Мишук. – Ты, крендель, зачем голову в решетку просунул?
– Не скажу, – отозвался Санек.
– О, еще один партизан нашелся. У вас что, «не скажу» любимое выражение? Ты пойми, дурак, если мы тебя не вытащим, ты через полчаса закоченеешь насмерть, – как маленькому начал объяснять Паслен.
«И где только близнецов носит?» – подумал Дирол, а вслух ответил:
– Не закоченею, я дрессированный.
И в этот момент с диким криком из сугроба выскочили близнецы, то есть закричал Андрей, а Антон попытался зажать ему рот ладонью, но было поздно – враги их заметили и среагировали. Утконесовы и глазом моргнуть не успели, как оба оказались примятыми здоровенным туловищем Мишука.
«Все, надо сдаваться», – решил Дирол, поняв, что последней его надежде на спасение не суждено сбыться.
– Я сдаюсь, – с достоинством сказал он. – Только вытащите меня отсюда.
Паслен довольно потер огромные ладони и, повернувшись к Мишуку, который как раз скрутил руки близнецам, сказал:
– Мишук, веди этих в дом, а потом из форточки полей растительным маслом этому кренделю рожу, – он указал на Дирола. – Так его вытащить будет легче.
Мишук кивнул и потащил близнецов через сугробы за угол дома.
– Дяденька, а может, не надо меня маслом поливать? – осторожно спросил Санек. Перспектива быть облитым жирным маслом, да еще и на морозе, совсем не радовала бедного курсанта.
– Надо, мальчик, надо, – со вздохом ответил Паслен. – Иначе останешься ты плохой оконной декорацией навсегда.
Мишук выглянул из форточки через несколько минут и сразу предупредил:
– Растительного масла нет, только машинное.
– Лей, – махнул рукой Паслен.
Дирол едва успел зажмурить глаза и закрыть рот, как на голову ему потекла маслянистая жидкость. И в следующую секунду Паслен вдруг схватил Дирола за ноги, чуть повернул и резко дернул вниз. Санек грохнулся в сугроб, тут же был подхвачен Пасленом и транспортирован в квартиру Лысого. Здесь ему выдали полотенце, чтобы утереться, и он наконец смог разлепить глаза.
То, что Дирол увидел в комнате, повергло его в совершеннейшее уныние. Все курсанты из группы капитана Мочилова были пьяны, связаны и угрюмы. Улыбки наблюдались только на лицах близнецов. В них тоже успели влить добрую порцию спиртного, и братья, совсем замерзшие на улице, теперь испытывали невообразимое блаженство, чувствуя, как в животе разливается приятное тепло.
– Водку будешь? – спросил Дирола Лысый.
– Мне бы чаю горячего, – нерешительно попросил Санек.
– Чаю нет, только водка, – отрезал Валера.
– Д-дирол, не пей, – заикаясь, подал голос пьяный Веня. – Они тебя так пытать будут.
– Ни фига себе пытка, – усмехнулся Дирол. – Вот бы нас так в школе пытали, я бы тогда, наверное, в шпионы пошел и десять раз на дню всем государственные тайны выдавал, чтобы меня потом так пытали.
– Вот, хоть один нормальный нашелся, – обрадовался Лысый, наливая Диролу сразу полную рюмку водки. – Пей.
Дирол выпил, ему еще налили, он еще выпил, потом еще... Вскоре Дирол по степени опьянения мало чем отличался от своих сокурсников, только, в отличие от них, он не выбрал тактику молчания, наоборот, у него вдруг случился такой приступ словоохотливости, что бандиты нарадоваться не могли.
– Так ты говоришь, что в школе учишься, – начал допрос Лысый. – Что-то не очень ты похож на школьника. Или, может, ты в каждом классе по два года сидел?
– Не-ет, – пьяненько хихикнув, протянул Санек, – я вообще-то чуть ли не отличником в школе был, потому меня и взяли в школу милиции.
При этих словах лица бандитов вытянулись от удивления.
– Куда тебя взяли? – как будто не расслышав, переспросил Валера.
– В школу милиции, – повторил Дирол и тут же, гордо выпятив грудь, спросил: – Или я на милиционера не похож?
На его вопрос никто не ответил, вместо этого Лысый продолжил расспрашивать:
– А скажи-ка мне, Александр, чего это вы к нам-то прикопались? Мы вроде пока еще никого не убили и не ограбили, да и темных делишек, по крайней мере тех, за которые посадить можно, за нами не водится.
– Ага, так я вам и поверил, – воспротивился Дирол.
– И я не верю, и я тоже, – раздались нестройные голоса остальных курсантов.
– Ну, это ваше дело – верить нам или нет. Ты только скажи, какого черта вам от нас надо, тогда, может, мы вас и не убьем.
– А вы и так нас не убьете, – вдруг вмешался Веня.
– Это почему же? – прищурился главный бандит.
– Потому что, если вы нас убьете, вас тут же и повяжут, начальство-то знает, куда и к кому мы направились, – неожиданно ясно и четко пояснил Кулапудов. – Тогда у вас шансов на спасение точно не будет.
– А что, сейчас у нас шансы есть? – сменил тон с повелительного на заискивающий Валера.
– Сейчас есть, – кивнул Веня. – Только скажите, куда вы дели тело Мартышкина, а мы оформим это как чистосердечное признание.
– Чье тело? – недоуменно воззрился на курсантов главный бандит.
– Ник-колая Мартышкина, – икнув, повторил за Веней Леха Пешкодралов.
– Так вот, оказывается, в чем дело, – протянул Валера, налил в рюмку водки и залпом выпил. – Что ж вы сразу-то не сказали?
– Так, значит, это вы убили Мартышкина? – вопросом на вопрос ответил Веня.
– Нет, мы его не убивали... к сожалению, – немного помедлив, добавил Лысый.
– Почему к сожалению? – на этот раз вопрос принадлежал Зубоскалину.
– Потому что Мартыха денег мне должен...
– За что? – вытаращили глаза близнецы Утконесовы.
– За то, что в карты надо сначала научиться играть, а потом уже изображать из себя шулера, – пояснил Валера. – Недели две назад в «Непаханом поле» он проиграл мне довольно крупную сумму... Если быть точным, то пятнадцать тысяч.
– Рублей?
– Ха, рублей, – загоготал Лысый. – Долларов, конечно. За рубли не стоило бы и...
– А откуда у него такие деньги? – перебил Антон Утконесов.
– Какая мне разница, – пожал плечами Лысый. – Главное, что он мне их проиграл, но долг сразу не отдал. Я дал ему три дня сроку, но он деньги не принес. Тогда я дал еще три дня, но опять та же история. В общем, заглянул я к нему на прошлой неделе и пригрозил, что если через пять дней долг не вернет, то будем с ним уже совсем по-другому разговаривать.
