Бандиты хранили молчание, и это очень насторожило Леху, но лезть к ним с вопросами он не решился, все-таки его считали телохранителем Вени, а телохранителю не положено проявлять излишнее любопытство. А потому Пешкодралов продолжал смирно сидеть и таращиться в окошко.
Совсем другая обстановка царила внутри такси, которое неотступно следовало за синим «BMW». Так получилось, что Дирол оказался на переднем сиденье, рядом с водительским креслом, а близнецам достались места сзади. И вот теперь братья Утконесовы, пытаясь разглядеть впереди машину Лысого, лезли вперед, наваливаясь на Зубоскалина и водителя, чем очень мешали последнему выполнять свою работу.
– Да угомонитесь же вы! – наконец не выдержал шофер. – Не упустим мы их, не упустим. Да вот, они уже и остановились.
Машина Лысого действительно свернула в какой-то двор и остановилась возле крайнего подъезда одного из девятиэтажных домов. Через минуту из нее вышли Валера, Паслен, Веня, Леха и разомлевший в тепле машины Федя с глупой сонной улыбкой на лице. Все они скрылись в подъезде.
Не теряя ни минуты, близнецы и Дирол расплатились с таксистом и двинулись следом. Однако едва они зашли в полутемный подъезд, как тут же замерли на месте, услышав голоса Вени и Лысого.
– А чего это вы на первом этаже обитаете? Несолидно как-то, – громко говорил Кулапудов, и подслушивающие поняли, что информация эта предназначается именно им.
– Нам так удобнее. Да вы проходите, – открывая одну из дверей, расположенных на лестничной площадке, пригласил Валера.
– Хорошо, что на первом этаже, мы из окон сможем следить, – прошептал Дирол. – Только нужно посмотреть, в какую именно квартиру они зайдут.
Сказав это, он осторожно выглянул, вытянув при этом шею, насколько было возможно, и в последний момент заметил, как дверь боковой квартиры справа от лестницы плавно закрылась.
– Порядок, – вернулся к близнецам Санек. – Окна должны выходить на другую сторону дома, так что нам вряд ли кто-нибудь помешает наблюдать.
Через секунду трое курсантов выскользнули из подъезда и свернули за угол дома, и как раз вовремя, потому что еще через мгновение к дому подъехала белая «девятка», из которой вышли Мишук с Зевелопом и направились в подъезд.
– Антон, не наступай мне на пятки, – пробираясь по сугробам в палисаднике за домом, ворчал Дирол. – И так ноги по колено в снегу утопают.
– Так я потому и наступил нечаянно, что ног твоих не видел, – начал оправдываться Антон.
– Ребята, кажется, вот эти окна. – Андрей, который шел впереди, поднял руку, указывая на два зарешеченных окна. – Только плохо, что шторы задернуты. Так мы ничего и не увидим.
– Зато форточка в одном открыта, – приглядевшись, заметил Дирол. – Если нельзя увидеть, то можно услышать. Нужно, чтобы вы меня приподняли, я бы за решетку ухватился и послушал, что там творится.
Близнецы спорить не стали. Они скрестили руки, Санек взобрался на них и в одно мгновение повис на кованой решетке окна.
– Ну, что там? – попеременно с нетерпением спрашивали близнецы.
Однако Дирол только отмахивался от них, как от назойливых мух, и вытягивал голову, чтобы хоть что-нибудь разобрать из разговора в квартире Лысого. Однако, кроме сопения и пыхтения близнецов внизу, подпрыгивающих от мороза, Дирол ничего расслышать не смог. И тогда он решился на крайнюю меру, а именно подтянулся повыше, осторожно просунул голову через решетку и приблизил ухо прямо к форточке. Это действие возымело успех, и Дирол смог услышать практически все, что происходило внутри комнаты.
А Веня, Федя, Леха и Лысый тем временем удобно расположились за оперативно накрытым Зевелопом и Мишуком столом. Курсанты старались пить как можно меньше, однако Валера быстро это заметил и спросил:
– Вы почему не пьете? Не уважаете?
– Да ты что, конечно, уважаем, – хлопнув его по плечу, успокоил Кулапудов.
– Тогда пей, – приказал Лысый, наливая полную рюмку водки.
Веня растерялся, он и так уже чувствовал, как голова идет кругом. Еще немного спиртного – и друзьям придется выносить его отсюда.
– Я это... попозже, – пробормотал Кулапудов.
– Ага, и мы попозже, – поддакнул Федя, а Леха только медленно кивнул.
– Ну нет, так дело не пойдет. Пейте, – приказал Лысый, наполняя рюмки Ганги и Пешкодралова.
– Не будем, – в один голос ответили курсанты.
И в этот момент произошло что-то странное. Валера сделал какой-то неуловимый знак рукой своим помощникам, и те, разом накинувшись на ребят, быстро скрутили им руки, связав за спиной тугими веревками.
– Не имеете права! – заорал Веня.
– Я вам всем морду набью, – пригрозил Леха и, немного подумав, добавил: – Вот только освобожусь немного.
– А я вообще иностранный турист. Меня трогать нельзя, иначе я в посольство пожалуюсь, – тихо пробормотал Федя.
– Ха, вы посмотрите на них, – с неожиданной иронией усмехнулся Лысый. – Вы что же думаете, мы совсем дураки? Да я вас сразу узнал, как только увидел. Вы вчера возле «Заходи – не пожалеешь» толпились.
– Но как вы нас узнали? – недоумевал Кулапудов.
– А вы своего черненького благодарите. Он у вас как визитная карточка, – пояснил бандит, указывая на Федю.
– Федя, больше мы тебя на дело не возьмем, – пообещал Кулапудов, на что Ганга немедленно обиделся.
– Вот что, братки, – начал говорить Лысый, – или вы нам сейчас по-хорошему рассказываете, что вам от нас надо, или придется вытягивать информацию методом пыток.
Курсанты испугались, но виду не подали. Они переглянулись между собой, и Веня сказал:
– Мы тайны следствия не выдаем. Пытайте.
– Что же, очень жаль. Значит, придется пытать, – проговорил главный бандит, снова подавая знак своим подельникам.
Федя зажмурился. Он, конечно, мог терпеть боль, но предпочитал это делать с закрытыми глазами. Леха тоже зажмурился, но по той причине, что ему совсем не хотелось видеть садистское наслаждение на лицах своих мучителей. Глаза закрывать не стал только Веня, потому что считал это признаком слабости, а слабость для настоящего милиционера – чувство незнакомое.
Только вот боли никакой и не было, вместо этого курсантам ловко запрокинули головы, разжали рты и начали выливать в них водку из рюмок. Такого подвоха ребята никак не ожидали. Они вертели головами, пытались выплюнуть спиртное, но от этого стало только хуже. Первым сдался Федя. Он покорно проглотил содержимое одной рюмки, потом второй, затем третьей, пока не окосел окончательно.
Веня первую порцию водки умудрился выплюнуть, вторую он наполовину расплескал, ударив со всей силы по руке Паслена головой, но третья и четвертая порция достигли своего назначения, удобно разместившись в организме Кулапудова.
Дольше всех сопротивлялся Пешкодралов, которого насильно спаивал Мишук. Леха мычал, сыпал проклятьями, но водку не пил. Наконец Мишуку надоело такое сопротивление, он просто открыл новую бутылку водки и начал вливать ее содержимое в горло Пешкодралова.
