— Да вы что, она же не одета!
По тому, как дедуля старался Веню задержать, курсант понял: они с девицей — сообщники. Он резко оттолкнул деда, подбежал к комнате и распахнул дверь. Внутри кто-то взвизгнул, и перед глазами изумленного курсанта мелькнули зеленые пятна. Потом он увидел девчушку, спрятавшуюся за дверцу шкафа, которая возмущенно таращилась на него. Это была та самая младшая сестра.
— Машенька, он очень хотел попасть к тебе в гости, — извиняющимся тоном сказал дедушка, появившийся за спиной у Вени.
— Машенька? — Веня повернулся к деду. — Это и есть Маша?
— Хотите сказать, что вы видите ее в первый раз? — удивился тот.
— Нет, конечно, еще на фотографиях, — зло сказал Кулапудов и ушел.
Он спускался по лестнице пешком, ругая деда, себя и эту несчастную Машу. «Ну, разве можно двенадцатилетнюю девчонку назвать молодой девицей?»
* * *
Андрея по первому же адресу встретили очень подозрительно.
— Никого нет дома, — сообщили из-за двери.
Андрей задумался. Такие подозрительные пожилые люди обычно интересуются политикой.
— Я по поводу сбора подписей.
— Каких еще подписей?
— В поддержку кандидата в губернаторы. Откройте, пожалуйста.
Видимо, подозрительные хозяева были политически активными, поскольку дверь открыли почти сразу же. Бабуля, представшая перед ним на пороге, осмотрела его и сразу спросила:
— А где ваши бумаги?
— Какие еще бумаги? Ах да, бумаги, — Андрей сообразил, что у сборщика подписей обязательно должны быть листочки, в которые он эти подписи, собственно говоря, и собирает.
— Вас что, ограбили? — изумилась бабуся.
— Что? Ну да, — он охотно схватился за предложенную ему отговорку. — Вот именно, ограбили. Теперь все собранные подписи пойдут за другого кандидата.
— Вот-вот, все сейчас так, — согласно кивнула бабуля. Ей было совершенно неважно, за кого собирал подписи Антон и за кого они пойдут теперь. Самое главное — факт несправедливости.
Полная сочувствия, бабуля напоила Андрея чаем и не стала расспрашивать. Наоборот, Утконесов разузнал очень много о ее жизни.
— Бабуль, кто там у тебя? — в комнату вошла очень красивая, по мнению Андрея, девушка.
— Да вот, мальчик от политиков пришел побеседовать.
«Мальчик от политиков» засмущался. Он уже месяца три не встречал столь красивых девушек, даже принимая во внимание подозрительную Марию. Однако эта девушка сама проявила подозрительность.
— А документы не покажете? — спросила она.
— Хм, — Андрей поднялся и стал медленно пятиться в сторону выхода из кухни, а заодно и в сторону двери.
— Ну что? Нет? — Девушка наступала на него. — Ба, вызывай милицию.
— Не нужно милицию, я уйду сам.
— А вдруг вы нас уже ограбили? — возразила девушка. — Так что никуда я вас не выпущу.
— Знаете, мне, конечно, очень приятно будет, если вы меня не выпустите. Никогда еще меня не задерживала такая приятная девушка.
— Ага, так, значит, вас уже задерживали, — подловила его хозяйка.
— Я милицию не вызвала, — сказала бабуля, входя в прихожую и подмигивая Андрею. — Но вы все-таки уходите.
— Мне было очень приятно у вас побывать, — ответил курсант. — Кстати, я сам из милиции.
Он предъявил девушке удостоверение в развернутом виде, не выпуская его из рук. И пока она удивленно его читала, Андрей наклонился, звонко чмокнул ее в щеку и исчез за дверью вместе с удостоверением.
По улице он шел быстро, негромко напевая себе под нос. После встречи с грозной красавицей настроение у него поднялось, была даже забыта Маша.
Добравшись до следующих адресов, Андрей понял, что в Зюзюкинске можно найти даже не одну очень красивую девушку.
В следующей квартире, как оказалось, жили сразу две симпатичные сестрички. Старшая отличалась завидными формами, а младшая — ангельским личиком. Утконесов даже подумал, что с одной из них неплохо бы было завести романчик, и на всякий случай запомнил адрес.
Настроение у него повысилось до предела. Андрей шел и насвистывал какую-то песенку. При этом он сам не мог понять, что за мелодия к нему так привязалась, но забыть ее никак не мог.
«Кажется, это где-то здесь», — подумал он, подходя к подъезду.
Курсант только собрался открыть дверь, как вдруг она сама распахнулась и здорово заехала ему по плечу. Из подъезда выскочила худенькая симпатичная особа и заботливо запищала:
— Я вас ушибла? Простите, пожалуйста.
Потом она внимательно вгляделась в лицо Андрея и вдруг нахмурилась:
— Мы с вами нигде не встречались?
— К сожалению, нет, — искренне ответил Андрей и широко улыбнулся. Ему вдруг стало ужасно хорошо от присутствия такой милой девушки, которая стояла рядом и думала, что где-то его уже видела. Он был очень рад, что она ударила его дверью, потому что таким образом он привлек ее внимание.
Девушка еще раз внимательно его осмотрела.
— Ну нет так нет, — загадочно сказала она. — Не хотите прогуляться?
— С удовольствием.
— Только подождите, я сделаю один звонок.
Она отошла в сторону и с кем-то быстро переговорила по сотовому телефону. Во время разговора она ни разу не взглянула на курсанта, отчего у Андрея сложилось впечатление, что говорит она именно о нем.
— Ну, вот и все. Я готова, пошли гулять! — Девушка вернулась веселая и довольная.
Утконесов испытал легкую зависть и даже ревность к тому, с кем она разговаривала. И вообще, он чувствовал себя ужасно, просто по-идиотски влюбленным.
— Выпьем кофе? — предложил он.
— В такую жару? Лучше чего-нибудь холодненького, — ответила девушка.
— Пива? — автоматически спросил Андрей, отчетливо сознавая, что денег у него в кармане едва хватит на одну бутылку.
— Мороженого! — с легкой укоризной сказала девушка.
Курсант радостно выдохнул.
Они медленно шли по какой-то улице в поисках мороженого. Влюбленный Утконесов совершенно не запоминал, куда они движутся, полагаясь во всем на свою спутницу. Вдруг девушка остановилась и сказала:
— Я тут недалеко живу. Не хотите зайти?
Андрей почувствовал, как краска приливает к его лицу. Он на собственном опыте знал, чем обычно заканчиваются такие неожиданные приглашения домой. Наверняка придется пить чай с мамами, тетями и бабушками, нахваливать черствые домашние печенья, которые никто, кроме дочуркиных поклонников, есть не решается. Ну или, может быть, изображать из себя страстного любовника, томящегося пылкой страстью. Андрей поймал себя на том, что не испытывает ни малейшего влечения. Незнакомка была для него как богиня, которую можно только обожать, но хотеть — ни-ни!
