– У кого это появился белый лимузин? Ты о ком? – не понял тирады Шариф и даже остановил свой нервный бег по кабинету.
– Ни о ком конкретно, – отмахнулся Магиба. – Это я так, к слову. Для примера. Видишь ли, в этой среде все подглядывают друг за другом. Кто-то опасается конкуренции, кто-то пытается сохранить в тайне очередные хитрые планы, кто-то следит за тем, кто и с кем кооперируется. И зачем. Все главари всегда мечтают о переделе сфер влияния, о большей власти, о максимальном контроле и так далее.
– А если короче, философ?
– Куда уж короче, Шариф, – усмехнулся эфиоп. – Ты в этом мире сила не такая уж большая, но сила. Многие с тобой считаются. Не может такого быть, чтобы кто-нибудь в надежде сдружиться с тобой, заручиться твоей поддержкой не заложил бы того, кто причастен к похищению Пьетры. Связи в полиции и в государственных департаментах есть у всех. У кого солидные, у кого не очень. Теперь представь: все в один голос говорят, что представления не имеют о том, кому нужно это похищение. Никто о нем даже и не знает. Представляешь – никто! Так бывает?
– И какие ты из этих умозаключений делаешь выводы?
– Это целая цепочка выводов! – гордо заявил Магиба. – Я всю дорогу сюда вертел эти факты и так и сяк. Но выводы все равно одинаковые.
– Господи! – взмолился Шариф. – Ты можешь говорить короче?
– Вывод первый, – продолжил свое повествование эфиоп, пропустив мимо ушей раздраженные интонации друга. – Первый и самый главный – все врут. То есть кто-то действительно не знает о похищении, кто-то не знает о том, кто за этим стоит, – но почти все догадываются. И молчат. Потому что дело, как мне кажется, пахнет очередными разборками.
– Ты хочешь сказать, что Пьетру похитили, чтобы оказать давление на меня, чтобы я кому-то и в чем-то уступил?
– Меня, Шариф, терзают сомнения, что ты забыл результаты рейда и судьбу группы Фараха. Особенно обстоятельства моего возвращения.
– Что, Бавак возомнил себя таким сильным? – с сомнением спросил Шариф. – Боюсь, что ты его переоцениваешь.
– Нет, друг, это дело рук не Бавака, – рассмеялся Магиба. – Бавак просто обнаглел, потому что понял тенденцию. Он что-то пронюхал о том, что тебя хотят подвинуть или вообще свалить. Бавак – это только понос, а само расстройство, оно глубоко в кишечнике.
– Может быть, ее все-таки захватили, чтобы получить выкуп? – с ноткой надежды в голосе предположил Шариф.
Но Магиба категорически не поддержал его.
– Нет, Шариф, думаю, что это исключено. Если бы какие-нибудь ухари и решили сшибить деньжат с ее папаши, то об этом кто-нибудь уже знал бы. Местные такими вещами на своей территории не занимаются. Себе дороже иностранцев распугивать, а о залетных никто ничего не слышал. Нет, приятель, тут дело в другом. Конечно, можно рассматривать похищение твоей подружки и как средство заработать, только требования они будут выдвигать не ее родственникам, а тебе. Это совершенно точно, уверяю тебя.
– Значит, она страдает из-за меня, – с горечью проговорил Шариф. – Втянул я ее в историю!
– Не переживай ты так. Она сама виновата – знала, с кем связывается. В нашей профессии всякое случается, должна бы понимать.
– Это ты ничего не понимаешь! – резко ответил Шариф. – Она считала себя в безопасности, потому что была уверена, что в случае чего я смогу ее защитить. А я не смог, проворонил ситуацию… Щенок! Салага!
– Хватит заниматься самобичеванием, – остановил друга эфиоп. Он выбрался из глубокого кресла и подошел к Шарифу. – Давай лучше думать, как ее найти и как спасать. На полицию, я думаю, надеяться смысла нет. Там тоже могут понять, что твое положение в пиратском мире шатко, и переметнуться к твоим противникам. Искать они Пьетру не будут, но их методами мы можем воспользоваться.
– Если ты такой знаток методов работы полиции, то предлагай.
– Эх, Шариф! Я же вор, и вор на свободе. А если вор на свободе – это значит, что полиция его не может поймать. А не может, потому что вор знает, как его будут ловить, и знает, как не попасться.
– Магиба, я уже устал за сегодня от твоих сентенций, перестань разглагольствовать и предлагай дело!
– Ладно-ладно, не сердись! Просто я в хорошем настроении, потому что все придумал, пока ехал к тебе. Оставалось только убедить тебя в моей правоте. Видишь ли, друг, между нами есть одна существенная разница…
– Я тебя сейчас убью, проклятый эфиопский философ! – взревел Шариф и кинулся к Магибе.
– Все, молчу! – взвизгнул эфиоп, когда Шариф сгреб его в свои медвежьи объятия. – Больше не буду, обещаю! Не мни меня, а то не узнаешь моего плана!
Шариф встряхнул худенького эфиопа, как котенка, и швырнул на диван. Магиба молитвенно сложил руки на груди и поспешил рассказать то, что придумал.
– Слушай меня, буйвол здоровый. Я сегодня был в том месте, где похитили Пьетру. Искать очевидцев, я думаю, бесполезно. Там сплошь магазины, каждую минуту проходят толпы народа. Наверное, и продавцам в этих магазинах не до того, чтобы глазеть на улицу. Однако в этом районе, как я заметил, до черта камер наружного наблюдения. Правда, все они направлены вдоль фасадов и на входы.
– А полицейские камеры на перекрестке есть? – сразу же оживился Шариф.
– Нет, на этом перекрестке их нет. Я вообще не помню, что видел их где-то в городе.
– Ты же на машине не ездишь, откуда тебе знать о них, – согласился Шариф.
– Возможно, что ты и прав, но на этом перекрестке я осмотрел все. Полицейских камер там нет, а вот на стенах почти всех магазинов, банка, офисов – есть. Знаешь, что мы с тобой должны сделать?
– Поехать и на месте определить, какие из камер могли захватить объективами ту самую точку.
– Правильно! Имея деньги, можно договориться со всеми службами безопасности и получить копии записей того дня.
– Тогда поехали, гениальный вор! – воскликнул Шариф, настроение которого заметно улучшилось. – Только по пути мы еще одно маленькое дельце провернем…
Подвал был сухой и прохладный. Правда, похитители почему-то не подготовили условий для содержания пленницы. Не было здесь ни кровати, ни какой-нибудь лежанки. Даже стула, и того не было. Пьетра осмотрелась и села на большой деревянный ящик. Или ее не собираются долго здесь держать, или просто не успели подготовить место. Хуже всего, если его совсем не будут готовить. Черт знает, что у них на уме и как они представляют себе камеру для арестованных. Может быть, представление о цивилизованной тюрьме у них вообще отсутствует? Журналистка послюнявила палец и стала оттирать грязь на запястье, которая откуда-то мгновенно налипла на то место, где ее руки были стянуты скотчем. «Хорошо еще, что я депиляцию недавно сделала, – подумала девушка, осматривая свою тюрьму, – а то я бы им устроила тут такой визг. Кретины!»
В этом подвале уже очень давно ничего не хранили. Вокруг валялся хлам, какая-то ветошь, сломанные ящики. Окна в подвале были, даже два. Но были они такими маленькими, что даже девушке в них было не пролезть. Да и располагались они под самым потолком на высоте почти трех метров. Свет в окнах виден, значит, они устроены как минимум на уровне земли. Трудно было даже догадаться, для чего этот подвал изначально предназначался. Как винный? Но мусульмане не пьют алкоголя. Какая-нибудь бойлерная или генераторная? Но не видно следов труб водоснабжения или кабелей. Под генератором, если он мало-мальски мощный, обязательно делают компенсирующий постамент, чтобы гасить вибрацию во время работы. Да и звукоизоляцией в подвале не пахнет. Даже следами. А вот следы крыс есть. «Интересно, чем они тут питаются, – подумала девушка. – Надеюсь, не пленниками…»
