Послышались удары из кабины легкового автомобиля – там сбивали замок большого железного ящика-сейфа, в котором хранились деньги. Шариф без дела топтался на дороге, в то время как остальные бойцы обыскивали трупы солдат и офицеров. Юноша понял, что рядом с ним нет Магибы, но, подойдя ближе к машинам, он увидел, что эфиоп вместе с другими обшаривает карманы убитых. Шариф махнул на это рукой и отвернулся. Что с него взять, он же вор с малолетства. Пусть мародерствует, но Шариф этим заниматься не будет. Для него это низко, потому что он признает только добычу, захваченную в честном открытом бою.
Бусинга появился на дороге в сопровождении двоих бойцов, которые держали в каждой руке по большому брезентовому мешку с банковскими пломбами. Джипы развернулись, и командир дал команду уходить. Шариф трясся вместе со всеми на кочках и смотрел на других бойцов. Они были веселы и жизнерадостны, шутили и хлопали друг друга по спинам и плечам. Вот они, герои-повстанцы! Они думают не только о себе, но и о своей стране. Что ж, он тоже станет когда-нибудь таким. Он тоже будет думать о простых людях и делиться с рыбаками захваченной в честном бою добычей. Генерал в своих беседах подтвердил мнение Шарифа, что все зло в Африке происходит от белых, которые пришли сюда грабить местные народы. Эти сытые и довольные белые истощили свою природу, а теперь то же самое делают и тут – в Африке. Убивать их всех – это нецивилизованно, а Шариф считал себя цивилизованным человеком. Да и бесполезно – вместо одних придут другие со своими кораблями и самолетами. Нет! Нужно отнимать у них и отдавать своим, нужно не давать им грабить его землю. Вот так он теперь и будет жить, как живут эти герои. Когда-нибудь придет время, и он, поставив ногу на чужую палубу, гордо заявит: «Я – сомалийский пират!»
Глава 10
– У тебя есть семья, Шариф? – спросил Отти самым добродушным тоном, на который только был способен.
– Родных никого, есть старик-рыбак, который приютил меня в свое время, – ответил юноша, чуть было не брякнув про Россию.
– Бедный рыбак, для которого ты – единственная опора, – понимающе кивнул генерал. – Будет хоть кому проводить его в последний путь, а перед смертью кружку воды подать.
Шариф не нашелся, что ответить. Все и так было очевидно. Но не для душевной же беседы позвал его в свою хижину Отти – хотя от генерала сильно несло банановой брагой, которую здесь громко величают «банановой водкой» или «банановым пивом». Может, просто поболтать захотелось.
– А у него, наверное, и жена-старуха есть немощная? – продолжал расспрашивать Отти, подперев кулаком щеку.
– Есть, – подтвердил Шариф, вспомнив с неприязнью сварливую Фатиму.
– Они ведь тоже народ, такой же ограбленный, как и мы с тобой. Я считаю, что, помогая тебе, помогая твоим старикам, я помогаю дружественному народу, который находится в таком же рабстве, как и мой. Они – народ, мы с тобой – народ, вокруг нас тоже народ. Возьми вот это, мой юный друг, помоги своим близким, – сказал Отти и бросил на стол перед Шарифом пачку угандийских шиллингов.
Что-то мелькнуло в глазах пьяного генерала, но Шариф тогда не понял, что именно. Он был бы потрясен до глубины души, если бы узнал, что не пройдет и года, как Джозеф Кони практически собственноручно казнит Винсента Отти – не за отход от идейных догм и не за дискредитацию священного движения. Отти, ссылаясь на трудности и неудачи, совсем перестал снабжать своего идейного вдохновителя и учителя материальными средствами. Деньги оседали в банках на личных счетах генерала.
Шариф был очень доволен этой беседой. То, что в исламском мире запрещалось Кораном, здесь вполне могло иметь место. Юноша снисходительно отнесся к пристрастию генерала к спиртному. Магиба, который в свою очередь вышел после беседы с боссом, был в полном восторге. Помимо того что он награбил на дороге среди трупов, он получил от генерала солидное вознаграждение. Занятие и вправду выходило доходное.
Отти, увидев реакцию новичков на деньги, которые он им дал, решил, что алчность Шарифа, а особенно Магибы, разогрета достаточно, и велел взять их на следующую операцию. Он отправил небольшую группу в одну из деревень за продуктами. По пути Бусинга предупредил новичков, что крестьяне добровольно и охотно помогают повстанцам, но иногда среди них встречаются подкупленные правительством предатели, которые всячески вредят патриотам, даже нападают на них с оружием. Поэтому новички должны помнить, что идут на не простую операцию: выстрелы могут раздасться из-за каждого дерева, из каждой хижины.
Отряд приблизился к деревне и рассыпался в разные стороны, охватывая ее с двух сторон. Впереди мелькнула человеческая фигура. Один из жителей деревни, возможно охотник, заметил отряд и бросился бежать. Его быстро поймали и на глазах Шарифа перерезали ему горло. Юноша буквально остолбенел. Он схватил командира за рукав. Бусинга обернулся и по глазам юноши понял, о чем тот думает.
– Это был предатель, Шариф! – убежденно заявил он. – Не переживай, я знал его в лицо – о нем меня предупредили наши разведчики. Если бы мы дали ему уйти, то он бы сообщил о нас своим дружкам, и они бы устроили засаду. Я не мог рисковать жизнями своих людей!
Это было убедительно. Шариф вместе со всеми вошел в деревню. Началась невероятная паника. Женщины стали хватать детей и убегать в лес, мужчины заметались по деревне, не зная, что предпринять – то ли убегать с женщинами, то ли оказывать сопротивление. Убежать практически никому не удалось. Жителей согнали в центр деревни, а Бусинга стал им что-то говорить, размахивая оружием. Не понимая местных языков, Шариф решил, что командир убеждает жителей поделиться продуктами и, размахивая оружием, говорит о вооруженной борьбе, которую ведут патриоты.
Жителей загнали в их дома, и вскоре бойцы отряда вновь собрались в центре деревни, теперь уже с мешками и тряпками, в которых было что-то завернуто. Где-то заплакали женщины и закричали дети. Неожиданно за одной из хижин раздался истошный женский крик, и через мгновение прозвучала автоматная очередь, потом еще одна. Бусинга бросился на выстрелы. Шариф поспешил следом.
Перед хижиной лежал, истекая кровью, мужчина. Он смотрел на бойцов, в том числе и на Шарифа, с ненавистью. Губы его беззвучно шевелились, роняя на грудь кровавую пену. Рядом с ним лежала молодая женщина в разорванной одежде. Бусинга стал расспрашивать маленького коренастого бойца, который облизывал свою исцарапанную руку. Тот в ответ разводил руками и с ухмылкой что-то отвечал. Бусинга обернулся к Шарифу. Увидев его хмурое лицо, он стал быстро отдавать приказы бойцам и махать автоматом в сторону джунглей. За спинами уходящего отряда слышались плач и крики женщин.
– Бусинга, – требовательно спросил Шариф у командира, – что там произошло? За что убили этих людей.
– Это была самооборона, Шариф, – ответил Бусинга, не глядя юноше в глаза, – они напали на наших бойцов с ножами и хотели убить их.
– Я не видел перед телами ножей, – растерянно пробормотал Шариф.
– А? Не видел… так их подобрали подоспевшие бойцы, чтобы никто другой не напал. Да, так все и было.
