Беседу прервали две женщины, которые принесли в хижину еду для изголодавшихся гостей генерала. Отти сразу понял, что из этих ребят можно легко сделать своих сторонников. Если их поймают правительственные солдаты и выяснят, что они иностранцы, тогда можно будет раструбить о движении, как о международном. В его рядах есть и эфиопы, и сомалийцы! Этих ребят нужно пригреть и заставить играть в нужные игры.
Женщины поставили на стол четыре больших блюда. На одном из них было тушеное мясо, запеченное в углях в пальмовых листьях. От него так ароматно пахло, что Шариф сразу забыл обо всех своих злоключениях. На втором блюде был знаменитый салат из бананов: накрошенные дольки, сдобренные специями, политые молоком или сливками и маслом. Два других блюда были с незнакомыми сомалийцу овощами и зелеными побегами каких-то растений.
Магиба, в отличие от Шарифа, отнесся к запахам мяса совсем иначе. Он схватился руками за рот и быстро отвернулся от стола. Все его тело содрогалось. Генерал удивленно посмотрел на эфиопа. Когда Магиба, наконец, не выдержав, выбежал из хижины наружу, Шариф рассказал Отти о виденном ими вчера в деревне.
Генерал отнесся к рассказу спокойно. Он стал рассуждать о зверствах правительственных войск и приспешников официальной власти, которые расправляются таким образом со сторонниками движения. Поняв по реакции молодых людей, что те отнеслись к расправе в деревне крайне негативно, генерал решил в будущем не привлекать их к подобным операциям. Пусть, решил он, в рядах его бойцов будут идейные бойцы, которые не совсем осведомлены о всех действиях повстанцев. В случае чего, они с пеной у рта будут доказывать, что боевики генерала Отти не убивают мирных жителей.
Прошло шесть дней, которые беглецы провели в лагере бойцов «Армии сопротивления Господа». Воспользовавшись тем, что волонтеры не знают местных диалектов, Отти не изолировал их от остального лагеря. Кроме него английским владел только его помощник Бусинга, бывший офицер конголезской армии. Так что обработку новоиспеченных бойцов они продолжали вдвоем.
В отведенной им хижине друзья ночевали вместе с еще несколькими бойцами. Но только ночевали. Все дни напролет проходили в различных подготовках и занятиях. Часть отряда все время отсутствовала в лагере. То одну, то другую группу генерал отправлял на задания. Часто его бойцы отсутствовали по нескольку дней. Шариф и Магиба знакомились с оружием и боеприпасами, которыми располагал отряд генерала. Сам Отти или Бусинга инструктировали новичков, рассказывая о тактике и приемах, которые используются во время операций.
Первые дни Шариф еще размышлял. Иногда он пытался поговорить с Магибой, но тот ко всему относился равнодушно и легкомысленно.
– Ну, чего ты еще хочешь, Шариф, – снисходительно отвечал он другу. – Нас кормят, мы живем в относительном удобстве. После всего, что с нами произошло, это кажется настоящим раем. Какие бы идеи они ни исповедовали, какие бы цели ни преследовали, не все ли нам равно? Пусть занимаются, чем хотят, а мы побудем здесь, поглядим, а потом, когда представится случай, удерем, как обычно.
– Удерем? – возмущенно спрашивал Шариф. – Как ты не понимаешь, что эти люди сражаются с оружием в руках ради идеалов! У них есть цель, и они ее добиваются. Многие ли твои знакомые способны на такое самопожертвование? Нам не удирать нужно, а учиться у них. Я хочу в конце концов вернуться на родину и так же, с оружием в руках, отстаивать свои цели и идеалы.
– Шариф, – примирительно отвечал Магиба, – ты мне друг! Я за тобой пойду куда угодно и на что угодно. Но только потому, что ты мой друг. Только не требуй от меня, чтобы я начал разделять убеждения этих людей. Я не сторонник каких-либо идеологий. Я одинокий вор, подружившийся с ненормальным пиратом. Хочешь остаться – останемся, хочешь воевать – я не против, это дело прибыльное, и не хуже всех других. Но это только из-за тебя, а не из-за них! Вот!
В конце концов Шариф махнул на идейную безграмотность и социальную пассивность своего друга и отстал со своими разговорами. Теперь они беседовали только на абстрактные темы. Иногда Магибе хотелось открыть глаза своему другу на дела повстанцев. Он-то раньше слышал об этой группировке и не сомневался, что трупы в деревне, на которую они наткнулись в джунглях, – дело рук этого отряда. Ему самому было наплевать, а вот разочаровывать Шарифа не хотелось. Точнее, хитрый Магиба молчал не столько из-за Шарифа, сколько из-за возможности обогащения, которое сулило участие в военных походах. Пусть Шариф сам дойдет до всего. Переубеждать такого человека, как он, – дело безнадежное и неблагодарное.
Наконец пришло время, когда Отти решил, что его волонтеры уже достаточно подготовлены морально, чтобы принять участие в акциях вместе с другими бойцами. Генерал умышленно ничего не стал говорить о том, что самые отъявленные головорезы в его отряде получают до ста долларов в месяц. Для простых людей это очень хорошие деньги, которых вполне достаточно, чтобы их семьи, если они у них где-то есть, ни в чем не нуждались. Нужных ему людей Отти держал при себе с помощью самого мощного и надежного стимула – денег. Были, конечно, и идейные борцы. Вот в их ряды Отти и собирался влить новичков.
Как-то он вызвал к себе Шарифа и Магибу.
– Готовьтесь, друзья. Завтра утром мы выходим на боевую операцию. Небольшой отряд солдат нашего продажного и лживого правительства повезет деньги – зарплату для одной из воинских частей. Помните, что эти деньги принадлежат народу, который они ограбили. Мы обязаны эти деньги отнять и вернуть народу. Мы с вами пойдем на святое дело, готовы ли вы?
– Готовы! – убежденно ответил Шариф.
– Можете на нас положиться, генерал, – с веселой улыбкой подтвердил Магиба.
В глазах вора заиграли алчные огоньки. Такая идеология была ему по вкусу. Отнимать у богатых он любил. Тут к ловким рукам может прилипнуть приличная сумма.
Наутро два десятка бойцов во главе с Бусингой еще до рассвета покинули лагерь. Шариф и Магиба, вооруженные американскими «М-16» с запасными магазинами на поясах, шли вместе со всеми. Через час отряд вышел к дороге, где в зарослях были спрятаны открытые джипы. Четыре машины выкатили из укрытия, и через минуту они уже неслись по дороге на север. Проехав около ста километров, отряд остановился.
Дальше все произошло как в хорошем боевике. Отряд рассредоточился вокруг дороги. Бусинга, получивший сообщение о приближении колонны с грузом, велел всем приготовиться. Собственно, колонна состояла всего из двух машин: легкового крытого автомобиля с офицерами и грузовика с десятком солдат. «Фыркнул» ручной гранатомет. Граната разорвалась под капотом грузовика, отчего машину бросило в сторону, и она врезалась в дерево. Сразу же ударили автоматные очереди, разбивая вдребезги стекла легковушки и раздирая в клочья брезент армейского грузовика. Несколько солдат успели выскочить из грузовика, но тут же упали, сраженные пулями. В легковом автомобиле успели открыть дверцы, но выйти никто не успел. Через несколько минут на дороге остались только трупы.
Бусинга первым выскочил из зарослей с автоматом в руках. За ним выбежали еще несколько человек. Они стали обходить лежащие тела. То, что повстанцы добили раненых солдат, покоробило Шарифа, но он не стал вмешиваться. Не его это дело – вмешиваться в чужие дела. Солдаты были врагами повстанцев, а Отти рассказывал о зверствах солдат в отношении местного населения и пленных повстанцев. Что ж, им решать. Хорошо еще, что раненых не стали забирать в лагерь и пытать. Вот этого Шариф не вынес бы.
